Убрать помехи! Из жизни ангелов, людей и инопланетян. Юлия Ким

придирчиво осматривает свое творение со всех ракурсов на предмет того, не осталось ли где свободного пространства для таинства и дорисовывает, добавляет новые уголки для уединения ли, укрытия ли его самого, кого-то знакомого ему или же неведомого. Каково предназначение тех крохотные каморок? Для чего цветные башенки на крыше, в которых взрослый человек только и может, что разместиться стоя или присесть на стул. Сделать шаг, переставить стул некуда. Зачем здесь этот нелепый пристрой?

      Восхищало то, что дом, несмотря на ассиметричность и обилие разномастных деталей, получился цельным и легким. Возможно, так и выглядит гениальность.

      Дом производил впечатление обжитого. На окнах занавески в мелкие цветочки. На подоконниках, собственно, цветочки.

      Как объясню свой визит, думала я? Ведь даже будучи во сне что-то сказать хозяевам придется. Не могу же я ворваться на рассвете в чужое жилище, полуодетая, босая, сонная и пройти мимо его обитателей молча по той причине, что я сплю и их на самом деле не существует.

      За размышлениями об этом меня окликнули.

      ***

      – Эй, – раздалось слева тихо, но отчетливо.

      Человек из кофейни, который оставил мне странную записку, сидел на перевернутой лодке и ежился от сырости и ветра. Джинсы его были закатаны, худые ноги по щиколотку в воде. Вид он имел утренний, угрюмый, слегка ошалелый. Небрит, на плечах растянутая трикотажная кофта с капюшоном из тех, что накидывают, проснувшись, оберегая ночное тепло и экономя скупой запас утренних движений. А вот глаза его жили отдельно от помятого лица, утренней хмури и зябкости. Бирюзовые, ясные и бархатные, они неспешно плескались, как море в хорошую погоду.

      – Пошли, замерзнем, -произнес человек простуженным голосом.

      Я направилась за ним к дому молча, опасаясь тревожить вопросами его утреннюю угрюмость. Взглядом упиралась в маячащую передо мной спину и невольно опускала его на упругие ягодицы. Все равно ведь во сне.

      ***

      В доме я пошла вслед за незнакомцем по длинному, похожему на лабиринт коридору, устланному полосатыми дорожками. Такие же вязала из отживших свой век вещей моя бабушка. Если бы у меня было время приглядеться, возможно, я бы увидела в тканых полосках что-то знакомое, детское. Но человек быстро шел вперед, а я боялась отстать и заблудиться в таинственном доме. Тут и там висели, заполняя дом запахом колдовства, венички из трав, перевязанные разноцветными атласными лентами. Мягкое сияние лилось невесть откуда, точно воздух дышал светом.

      Коридор привел нас в маленький, квадратный холл с несколькими дверями. Одна из них была приоткрыта, там было какое-то движение, мне очень хотелось заглянуть внутрь, но незнакомец поднимался по деревянной винтовой лестнице на второй этаж, оттуда еще выше и выше. Бесчисленными короткими переходами, лестницами из трех-четырех ступеней, мы, наконец, пришли в один из укромных уголков,