Всё очень непросто. Максим Капитановский

у нас шаталось, останавливается метрах в полутора, стоит, слушает зачарованно.

      Свинья, надо сказать, отменная: пятак большой, глазки смышленые, хвостик витка три насчитывает.

      Рыло-то разинула, с копытца на копытце переминается заинтересованно, по всему видать, очень ей по свинскому сердцу эта рэксова речь приходится.

      Конечно, уже первые ряды волноваться начали, отдельные всхлипы раздаются, кое-где рыданья сдержанные.

      Рэкс радуется: настоящее искусство всегда найдет дорогу к сердцу слушателя.

      Тут к нашей свинье подходит племенной хряк – матерая ветчина, и, натурально, вступает с ней в половой свинский секс, воспетый в павильонах свиноводства.

      Свинина покосилась недовольно: чего, мол, слушать мешаешь? – но ничего, похрюкивает. Ну, чистая свинья! В общем, не очень сильно они этому делу предавались, лениво так, чтобы времени зря не терять.

      Тут уже среди воинства закричал кто-то, тонко так, по-звериному; повалились некоторые, а кто до этого лежал, вскочили.

      Рэкс, наконец, резко повернулся. Он и всегда-то лицом красен был, а тут вообще багровым сделался и дальше менял колер по принципу «Каждый охотник желает знать, где сидит фазан».

      Сказать ничего не может, только тычет толстым пальцем в ближайшего сержанта, а другой рукой в сторону новобрачных удаляющие жесты делает.

      Молодчага-сержант сразу понял. Подошел, печатая шаг, и как пихнет Джульетту в грудь сапожищем. Они, оскорбленные в своих худших чувствах, опешили, тогда сержант, решивший не останавливаться на достигнутом, нанес влюбленным такой прицельный «марадоновский» удар, что парочка вылетела с противоположного конца плаца на пять метров впереди собственного визга.

      Рэкс дух перевел, вытер пот, говорит:

      – Молодец!!!

      А сержант:

      – Служу Советскому Союзу!

      Мне на гастролях часто снятся дорогие моему сердцу Пшикер, Хохол, Пионер, старшина Растак, Рэкс. И даже прапорщик Митрохин, которого я никогда не видел, но с которым убежала жена старлея Акишина, тоже, видимо, хорошего человека. Но видение двух военных свиней, наверняка уже жестоко съеденных, навевает неизъяснимую грусть. Тогда я наливаю стакан водки и пью за их светлую память.

      Zagranitsa

      Курица – не птица…

      (Начало поговорки)

      1986 год. Наконец-то после стольких лет первая заграница. Польша.

      Сначала несколько собеседований. Мы в костюмах и галстуках, начитавшись до одури последних газет и трясясь, как абитуриенты при поступлении в институт, по очереди сидим перед комиссией.

      Бог знает из кого эта комиссия состояла: из активистов, ветеранов партии, фронтовиков, а иногда и просто примазавшихся бездельников.

      Вопросы, вопросы: последняя речь Горбачева, положение на Ближнем Востоке – насколько я знаю, том положение всегда было напряженным, – роль компартии в мировой тусовке.

      Правильные ответы определяли вашу потенцию для поездки: