Кротовая нора. Иронические рассказы. Владимир Положенцев

мне. Ну староват, конечно, немного, но это не так и важно. Старый конь, как известно, глубоко не пашет, но и борозды не портит.

      Так и подмывало Феликса сказать – ну, конечно, Гесиона, ты мне несказанно нравишься и я буду счастлив находиться всегда с тобою рядом. «Служебное положение» позволяло стать обладателем этой полосатой хризантемы прямо сегодня. Но он решительно поднялся.

      – Помнишь чем закончился миф о Прометее? – взглянул он в желтые глаза Марии Павловны. – Когда Зевс освободил его по просьбе Геракла, он оковал его палец камнем от скалы, к которой Прометей был прикован. Чтобы всегда помнил о своем унижении, знал свое место. Если протяну тебе руку, на мне всегда будет висеть каменная тяжесть твоего обмана. Это невыносимо, извини.

      – Но я не Зевс! – крикнула Мария Павловна.

      – И не Гесиона, – ухмыльнулся Феликс. – А я не Прометей.

      – Позвольте, – завертел рыжей головой Димон. – Я так и не понял, мы арестованы или нет?

      Последние слова он произнес так громко, что посетители американской харчевни на него обернулись, затихли.

      – Идите вы…, – в сердцах сказал Бабочкин, чувствуя что на глаза наворачиваются слезы. Сам себя раззадорил, поднял с земли найденную конфетку, а там как всегда оказался камень.

      На выходе из заведения его догнала Мария Павловна, дернула за рукав пиджака:

      – Вы своих оперов забыли, они там уже из горлышка хлебают, того и гляди под стол свалятся. Вы же не чекист. Кто вы? Я такого проницательного человека еще никогда не встречала. Мне с вами интересно.

      – Что вам еще нужно?

      – Не нравятся Зевс с Прометеем, не надо. А как вам бог Эрос и Афродита? Эрос вызывает любовь с первого взгляда. Моей внутренней биохимической лаборатории понадобилось всего несколько секунд, чтобы обработать исходящие от вас феромоны и понять, что вы идеальный отец для моих будущих детей. Кажется, я вас полюбила. За час. И такое бывает.

      – Знаете что, Афродита… Ступайте… доедайте свои гамбургеры. И братца своего покормите, а то он совсем отощает на почве клинического идиотизма. В дипломаты захотел, ему самое место землекопа на стройках коммунизма. Такую девушку мог под монастырь подвести. Но и вы не лучше, не радуйтесь. Пошла вон, дура!

      Феликс столкнулся у входа с толстой дамой, которая опрокинула из-за него на свои пышные груди полный стаканчик с мороженным. Закричала что-то ему в след, но он уже не расслышал. Лицо горело, поднеси спичку, вспыхнет. С удовольствием подставил его под мелкий мартовский дождь.

      У обувного магазина бабка продавала точно такие же полосатые хризантемы. По сто пятьдесят рублей. «Ага, видно, у нее Носковы и отоварились».

      Купил целых пять букетов. За полтинник нанял алкаша, побирающегося у входа в подземку, отнести букеты «девице, что сидит в „Макдоналдсе“ у окна с конопатым парнем».

      Через пару минут алкаш выскочил из харчевни, как ошпаренный. За ним вылетела Мария Павловна, швырнула ему