.

ваша запись не является доказательством моих притязаний на честь и юное тело Марии Павловны. Потому как в в ней нет конкретики. Ну и в-третьих, «жертва» сама должна обратиться в полицию.

      – Ерунда! – вспылил Димон. Видно, не раз у них с Носковой без проблем проходило подобное жульство – развод на деньги глупых лохов. А тут нашелся какой-то деятель, начитанность свою демонстрирует.

      Юридические познания Феликса были, разумеется, такими же поверхностными, как и все остальные у журналиста. Держал в голове то, что было нужно по работе. Как-то писал материал про белореченского педофила-маньяка, вот и вспомнил статью Уголовного кодекса. И то был не уверен – правильно ли он её трактует. Но и рыжий Димон явно не был юристом.

      – Ерунда! – повторил парень. – Машка, если понадобится, заяву без проблем прокурору напишет.

      Носкова кивнула, по-прежнему не отрываясь от еды.

      – Но не это главное. Даже если ничего не докажут, – продолжал горячиться парень, – Машка скажет, что получила от вас глубокую психологическую травму. По операм затаскают, жизнь ваша станет адом. Нервы превратятся в мочало.

      – Очень фигурально и доходчиво, молодец. У какого хозяина в гостях был? – неожиданно поменял лексикон Бабочкин. Решил прощупать Димона «по блатняку» – опыт имеет или так, фраер лопоухий. Беседа на языке собеседника гарантирует успех. Это первое правило журналиста.

      Димон вскинул удивленные глаза. Потом надул щеки:

      – У Надымского хозяина в энской зоне по малолетству парился.

      – Няда ям?

      – Что?

      – Гляжу весь ум из тебя и выпарился. За такой наезд на серьезного человека ответить можно по-крупному. Форшмануть меня решил, селедка конопатая? Сколько шобла твоя за подобный бесогон берет?

      – Уркаган что ль местный?

      – Не залетный, и не люблю когда мне всякая шпана в родной столице в уши финики засовывают.

      – Нет у нас шоблы, с сеструхой вдвоем трудимся. Несколько тысяч с лоха срубим пару раз в месяц и то хлеб.

      – Другим делом заняться не пробовали?

      – Не хочу больше с деловыми связываться, я на зоне повешусь. А Машке что, на панель идти? Она ничего больше не умеет.

      – А это, значит, не путь к хозяину?

      – Что здесь такого! Машка-то сама ни к кому не пристает, стоит себе спокойно у метро или еще где. Мужики сами клеятся. Но таких как вы, чтоб в «Макдоналдс» кушать повел, еще не было. Обычно в кабак тащат. Ну я им там ксиву и предъявляю.

      – Тебе морду еще не били?

      – Случалось пару раз. Думаем с сеструхой за Урал податься, там народ проще и добрее.

      – А родители, родственники?

      – Скололись, спились, растворились в 90-е, бабка воспитывала, да давно померла. Хорошо хоть квартира однокомнатная от родичей на Юго-западе осталась. А теперь что? Учиться неохота – ни связей, ни денег. Ничего не умею. Только в «черные работы», как писал драматург Островский. А кому