Кротовая нора. Иронические рассказы. Владимир Положенцев

шарик иголкой. Что ж, бывает.

      Мария выбралась из-за прилавка, сдернула с головы мышиный платок. Боже, какие у нее оказались шикарные волосы – пышные, пшеничные, в серебряных перышках.

      Странно, подумал я, она что подкрашивается, разве в монастырях сие разрешается? Впрочем, женщина везде хочет выглядеть красивой, даже в гробу.

      А она схватила пакеты с травяными сборами, банки с мазями, бутылочки с эликсирами и швырнула их в лицо отцу Василию.

      Это был, конечно, перебор, но душа моя возликовала, я явственно ощутил большую, искреннюю любовь. До судного дня.

      Посетители ярмарки и торговцы, среди которых было немало безликих послушниц, замерли, затихли. Мария же взяла меня под руку, окинула всех презрительным взглядом, сплюнула в сторону попа и, прижавшись ко мне теплым, видимо, измученным долгим томлением телом, шепнула:

      – Веди в твою «Розовую свинью», здесь душно, дышать нечем.

      В чудеса не верю, но в редкие подарки судьбы очень даже. Она, злодейка, может годами смеяться над тобой, подставлять ножки, а потом ни с того ни сего вдруг раз – и предоставит удивительный шанс. А тут уж не зевай. Проморгаешь, потом всю жизнь локти кусать будешь.

      В тот момент я готов был отправиться не в ресторан, а сразу в ЗАГС.

      На улице обдало свежим воздухом и первым колючим снегом. Так и дошли мы с ней до выхода из парка, а на трамвайной остановке она сжала мне локоть, подняла на меня свои синие оазисы.

      Вдруг всплакнула и сказала такое, от чего душа моя провалилась в пятки, а в сердце будто вбили осиновый кол.

      – Знаешь, я не могу пойти с тобой в «Розовую свинью». Вообще никуда.

      – Как же так? Почему?!

      – Я люблю Борю Бочкина. Из-за него и в монастырь ушла. Он спутался с Зинкой из Тюмени. А теперь пишет, что раскаивается и просит прощения. Если, говорит, не простишь и не вернешься, женюсь на Зинке через неделю. Что посоветуешь? Ты, вижу, мудрый.

      Да, я обтекал горящей смолой, но как порядочный и гордый человек не мог ответить иначе:

      – Выбор есть всегда, главное – не промахнуться. Рад за тебя. Если любишь, конечно, возвращайся.

      Сказал и вспомнил слова двоюродной бабки из деревни: «Близка чужая радость, когда и тебе от нее малость». А что мне от того, что она вернется к хлебомесу Бочкину? Думал, подарок судьбы, оказалось – опять подножка.

      – Денег нет на дорогу. От Красноярска до Абакана лететь, а там на перекладных, – опустила она глаза, будто вновь оказалась за прилавком с травами.

      Скотина все же этот Боря – если не вернешься, через неделю женюсь на другой. Нормальные люди разве так поступают? Но я не стал говорить об этом Марии. Влюбленные все упрямы, как парнокопытные, их не переубедишь, хоть на голове стой. Не видят, вернее, не хотят видеть самых элементарных вещей. Как жаль, что эта удивительная девушка не находит во мне того, что нашла для себя в каком-то провинциальном пекаре. Ну лицом, может, и не Мастрояни,