Когда тебя нет. Валентина Назарова

документы.

      Он издает полный усталости вздох и моментально превращается из героя Дешила Хэммета назад в страхового агента, расследующего царапину на капоте. Он получает от этого примерно столько же удовольствия, сколько я. Это просто его работа.

      – Вы можете оставить мне свои полные контакты для связи? Скорее всего с вами будет общаться уже другое управление.

      Наверное, сейчас тот самый момент, когда я должен рассказать ему про паранойю Илая Гордона, про «Плакс», на котором он хранил что-то секретное и скорее всего нелегальное, и наш разговор про ворованные данные, но, взглянув в красные глаза полисмена и стену с мотивационным плакатом у него за спиной, я решаю оставить все, как есть.

      Я киваю, пишу на бумажке свой лондонский адрес, телефон и электронную почту. Мы прощаемся за руку.

      Выйдя из участка, я сажусь в авто и еду по дороге вдоль моря, до тех пор, пока не замечаю таверну, которая выглядит открытой. Я захожу внутрь, занимаю место за столиком у окна, заказываю у похожей на спившуюся Веронику Лейк официантки черный кофе.

      Трон мертв.

      «Гейм овер», – вывожу я пальцем на влажном после уборки столе. Больше нет единственного человека, с которым я разговаривал потому, что хотел, а не был вынужден.

      Потери бывают разными, но переживаем мы их по одной схеме. У этого процесса есть несколько стадий. Сначала это шок, потом физическое ощущение боли, дальше – пустота. Затем ты хочешь заполнить ее чем-то, чем угодно, но ничего не выходит, и ты просто блокируешь ее. И все. Никакого принятия, никакого облегчения, ты просто отключаешь это место, как в фильмах про космические путешествия отрезают разгерметизированные отсеки корабля.

      Они все равно есть, но ты никогда не заходишь туда, потому что в них нет кислорода, и ты не продержишься там ни секунды.

      После таких событий весь мир делится на опасные и безопасные участки, зеленые и красные зоны на карте жизни. Места, вещи, фильмы, книги, даже еда и музыка – все делится на два списка. Особенно музыка. Есть то, что входило в контакт с вирусом скорби, и поэтому место ему под саркофагом, а есть то, что безопасно, что можно, что не убьет медленной мучительной смертью при контакте.

      Вскоре я понял, чем сильнее я пытаюсь заблокировать эти пораженные отсеки, тем шире и глубже становится брешь в обивке «Энтерпрайза»[26]. Поэтому я позволил вакууму заполнить все доступное пространство. Он не убил меня, но оставил балансировать где-то на грани между сознанием и коматозом, сном и реальностью, никогда до конца не отключаясь, позволяя мне поддерживать в себе жизнь.

      Через неделю после того, как это случилось с Идой Линн, пришла посылка – пакет платьев, которые она купила к лету. Я не знал, что с ними делать, не хотел разбираться с возвратом, выбросить не мог и поэтому просто отнес на работу. Там было много женщин, которые любят платья вроде этих. Я предложил их бесплатно Бекке, тогда она была стажером в отделе кадров. На вид у них с Идой Линн был один размер. Я помню выражение ее лица – отвращение и жалость. Как будто

26

Космический корабль из фильма «Звездный путь».