Княгиня Менжинская. Юрий Татаринов

старого Толочки было беспредельным. И самым ужасным являлось то, что в случившемся он винил одного себя. Как ни старалась дочь утешить его, ничего не помогало. Казалось, старик помешался. Беда его была понятна. В лице Фердинанда пан Юзеф потерял не просто сына, но единственного наследника, надежду на то, что род Толочек будет продолжен. Теперь, когда юноша был мертв, он не только простил ему все, но и вознамерился исполнить его прижизненные помыслы. Когда потребовалось вмешательство в хлопоты о похоронах, ему вспомнились странные слова сына: «Я ворожил, и высшие силы поведали мне, что я сам приду на свое вечное ложе!» С той минуты, о чем бы пан Юзеф ни думал, сознание обязательно возвращало его к этой мистической фразе. Она звучала в его ушах настойчиво, как заклинание. В конце концов он решил, что должен исполнить то, во что так искренно верил его мальчик.

      Два дня тело пана Фердинанда, уложенное в гроб, находилось в одном из покоев дворца. К нему был открыт доступ. Один за другим дворец наведывали соседи. Между тем на кузне и в плотницкой в эти дни царило непонятное оживление. Приказчик, кузнец и плотник чуть ли не ежечасно являлись к пану, запирались с ним и о чем-то долго переговаривались. Что-то затевалось, но секрет старик не желал открыть даже дочери.

      В ночь перед похоронами в комнате, где стоял гроб с покойником, по указанию пана заперлись главный плотник и его подмастерья. Они долго стучали и звенели. Но даже и после этого никому из слуг и гостей не удалось узнать, что затеял пан Толочко.

      На следующее утро, едва только забрезжил рассвет, перед крыльцом дома и вдоль аллеи, ведущей к часовне, выстроилась молчаливая шеренга гостей. Уважая обычай, они приехали, чтобы проводить покойника в последний путь.

      Каково же было удивление этих особ, когда в час выноса на крыльцо вышел поддерживаемый двумя слугами… сам пан Фердинанд. Гости оторопели, кое-кто повалился в обморок. В первое мгновение всем почудилось, что им привиделся кошмарный сон.

      Глаза пана Фердинанда были закрыты, лицо бледно, а руки висели как плети. Когда слуги снесли его и поставили на дорожку, все разглядели, что к каждой из его ног с внешней и внутренней стороны приложены доски, обвязанные попарно веревкой. В средневековой Франции подобное приспособление носило название «испанский сапог» и использовалось при пытках. От досок к плечам по спине и груди покойника были протянуты большие пружины. Слуги подтолкнули мертвеца – и тот неестественно, рывком, сделал шаг вперед. Все охнули. А за первым шагом последовал следующий – покойник «пошел»…

      Весть о том, что происходит на панском дворе, в одну минуту долетела до деревни. Когда покойник зашуршал по стриженой траве на аллее в саду, деревенские уже окружили часовню. С горки им было хорошо видно, что делается на аллее. Народ смотрел – и не верил своим глазам. Иные в душе осуждали пана, видя в его затее святотатство, другие только удивлялись. Между тем покойник продолжал свое скорбное шествие. Он все ближе подбирался к часовне.

      Движения его были неторопливы и угловаты