Рэй. Вероника Мелан

тебя выпущу, поняла? Утихни!

      Та кое-как утихла – теперь просто дрожала.

      Рэй втянул воздух и как можно спокойнее объяснил:

      – Сейчас я тебя выпущу. Ты повернешься и поймешь, что я тот, кого ты меньше всего ожидаешь или желаешь увидеть, но постарайся при этом не потерять сознание, поняла? Нашатыря у меня нет. Эй, ты поняла? – переспросил, когда не дождался ответа.

      Тами осторожно кивнула настолько, насколько позволяла зажавшая ей половину лица рука.

      – Молодец. Давай, отпускаю. И без визгов…

      Он медленно разжал руки, отнял ту, которую она до этого пыталась укусить, сделал шаг назад.

      «Давай, смотри. Вот и встретились, как говорится».

      Девчонка обернулась.

      Тот спектр эмоций, который промелькнул на ее лице, заставил Хантера мысленно вознегодовать – что ж вы, бабы, такие слабые?

      А после серый цвет кожи, закатившиеся зрачки и подкосившиеся колени – он едва успел скорректировать ее падение таким образом, чтобы оно закончилось на кровати.

      – Твою налево…

      После выругался матом и добавил:

      – Лучше б я пришел в маске.

      (Полчаса спустя)

      – Вали отсюда! Убирайся! Ненавижу! Урод! Я позову на помощь, слышишь, я…

      Она, все еще одетая в махровый халат, с разметавшимися волосами и красным лицом, бросилась к телефону, который он предварительно «обесточил».

      «Не баба – фурия».

      Рэй сидел на стуле, закрывая проход к выходу из номера и твердил себе: «Это надо просто переждать».

      – Пошел вон! Насильник, убийца, сволочь!

      Между прочим, не насильник.

      В него полетел стеклянный графин, Хантер чуть пригнулся – за спиной брызнули осколки.

      «Просто переждать. Истерики всегда заканчиваются».

      Главное, не сорваться и не дать ей в тыкву. Нет, он спокоен, спокоен, он перед ней виноват, в конце концов. «Хорошо, что живая», – твердил он себе, и это успокаивало.

      – Уйди с дороги! Уйди из моего номера, тварь! Ненавижу тебя, ненавижу!!! Пошел отсюда!

      Она кидалась в него всем, что находила: радиоприемником, подносом, двумя стаканами, пластиковой бутылкой с водой. Когда поняла, что это не помогает, пулей вылетела на балкон, заорала дурниной:

      – Если ты не уйдешь, я сброшусь, понял! И ты будешь виноват!

      «Дерзай», – виноватым быть ему не привыкать. Только не сбросится – он был в этом уверен.

      Посидев на перилах с задранной ногой, Тами вернулась в комнату. Поняла, что гость на ее выходки не реагирует – смотрит мимо, дышит глубоко и ровно, – чуть успокоилась. Ненавидеть не перестала, но хотя бы перестала визжать и чуть-чуть стала слышать.

      – Что ты здесь делаешь, а? Убить меня пришел?

      Она не видела в нем никого, кроме того, кто мог убить, – можно ли ее винить? Рэй вздохнул:

      – Если бы я хотел тебя убить, уже убил бы.

      Ее трясло, как сбрендившую камбалу, – Тамарис пыталась по дуге обойти его то с одного края, то с другого, но протиснуться мимо, чтобы сбежать, боялась