Моя энциклопедия искусства. Ваш гид по знаменитым музеям и галереям мира. Гай Ханов

ночь» завораживает и остается в памяти навсегда. Вглядитесь в эти странные завихрения красок; в эти манящие звезды в синем-синем небе; в эти рвущиеся к небу кипарисы, которые он называл «египетскими обелисками». Густой, насыщенный цвет, крупные, мощные мазки кисти. Он признавался Тео, что таким образом передавал полотну свои чувства. Музыкой наполнено все вокруг. Вы обязательно услышите ее, если будете долго и пристально смотреть на эту магическую картину. «В живописи заключена частица бесконечного», – признается он брату. «Ты пишешь, до полного выздоровления не нужно рисковать, проникая в те таинственные сферы, к которым можно лишь прикоснуться. А вдруг по ту сторону жизни мы найдем оправдание нашим страданиям?» Когда впервые стоишь перед этой завораживающей картиной в Музее современного искусства в Нью-Йорке, хочется непременно поделиться со всеми впечатлением, которое она производит. Именно тогда появилась задумка о создании книги с рассказами о незабываемых встречах с произведениями искусства в разных музеях и галереях мира – маленькой энциклопедии искусства для тех, кто еще здесь не был.

      Ван Гог Винсент.

      Звездная ночь над Роной

      Ван Гог Винсент. Звездная ночь над Роной. 1888 г.

      Музей Орсе, Париж

      «Две вещи наполняют душу всегда новым и все более сильным удивлением и благоговением – это звездное небо надо мной и моральный закон во мне!» Может быть, Ван Гог знал эту сентенцию великого И. Канта и переживал, что так часто преступал «моральный закон»? Звездное небо вдохновляло его не раз. «Ночь гораздо живее и богаче красками, чем день», – признавался он в письме к брату. Странное признание для художника. А как же свет и цвет, без которых не существует живописи? Только представьте, он вообще не использовал черную краску для своих ночных пейзажей! А зачем? Если небо у него аквамариновое, вода – ярко-синяя, а звезды – зеленые и розовые. Мне легко представить, как человек в меховой шапке (помните «Автопортрет с отрезанным ухом»? ), одетый в ярко-зеленую куртку, приходил ночью на набережную Роны и садился перед мольбертом. Перед ним – чистый холст, над ним – звездное небо с Большой Медведицей, впереди – река, переливающаяся в желтых отсветах фонарей. А еще запоздалая влюбленная пара, позирующая одинокому художнику. Надо быть Ван Гогом, чтобы превратить этот сюжет в отражение вечности. Это была вторая его звездная ночь после «Ночной террасы кафе», где любимый ярко-желтый (как его «Подсолнухи») цвет еще отделяет мир усталых людей от видений ночи. Третья «Звездная ночь» станет для него последней, и на ней уже не будет людей, а только одинокий, как сам художник, кипарис, – символ смерти, – упирающийся в звезды в бурлящем и беспокойном, как при морском шторме, небе. Кто из нас не рассматривал подолгу эти волшебные полотна, испытывая божественную гармонию, покой и умиротворение?! И разве вам не приходила в голову мысль, что где-то там, в этой звездной ночи, есть место и для вырвавшейся