Город наших надежд. Юрий Горюнов

ne/>

      1

      Каждый воспринимает это мир по-своему. Кто-то радуется, кто-то грустит, кто-то живет в постоянном напряжении, а кто-то типа Аркадия, воспринимает его как данную кем-то реальность, в которой надо жить и не задумываться, что будет завтра, особенно, если это завтра достаточно предсказуемо.

      Что будет завтра, Аркадий реально представлял и знал, что оно будет обыденным. Он сидел в баре со своими друзьями, пил коктейли, накачивая себя спиртным, чтобы хмель ударил в голову и развеселил, и может быть, тогда получится увидеть завтра в другом виде, чтобы удивиться. Но, то ли он мало пил, то ли хмель где-то заблудился в организме, ощущение праздника к нему не приходило.

      Аркадий обвел взглядом зал. Музыка гремела из динамиков, подавая ритмы, в такт которым дергались тела танцующих, потому, как танцами это назвать было сложно. «Как зомби – отрешенные от всего. Им важно ни кто рядом, а как они танцуют, как воспринимают себя сами» – думал он, глядя на публику.

      – Аркадий, ты о чем задумался? – вывел его из размышлений голос друга.

      Аркадий повернулся: – Да вот сижу и думаю, что моя жизнь не имеет будущего.

      – Жизнь без будущего? Твоя? Это ты к чему? Умирать собрался?

      – Как много вопросов. Все иначе. Вот в детстве есть будущее. Ты его ждешь – своего завтра, и каждая мелочь доставляет радость. Ты живешь ожиданием надежды, ожиданием чуда, в которое по наивности веришь. Ты ждешь, что вот насупит такой-то день. А сейчас? Нет, как таковое будущее есть, если судить во временном понятии. А на самом деле? Оно как бы есть, и его как бы нет. Вот что завтра? В общем, известно, что будет, и послезавтра. Я даже людей по пути на работу встречаю одних и тех же, в одно и тоже время. Ты знаешь, что будешь делать.  Получается, что у меня есть прошлое и настоящее. И это настоящее сейчас и завтра. Будущее есть, и его как бы нет. У меня два настоящих. И что важно, мне это нравиться и не хочу иначе. Я доволен.  А в детстве все было: и прошлое, и настоящее, и будущее. Что у вас разве не так?

      Друг Коля, которого все звали уважительно по отчеству – Иваныч, задумался, а потом высказался:

      – А может быть ты и прав. Вот, что было в прошлом, помню, что в настоящем знаю и особо ничего не жду в будущем. Если я знаю, что будет завтра, значит, будущее для меня прогнозируемо.

      – Эх, куда загнул. Философ ты, однако, – откликнулся третий сидящий за столиком друг Женька, – так вы до многого договоритесь. Если знать, что будет завтра, но ты его еще не пережил, значит его еще не было.

      – Все мы философы, – ответил Иваныч, – но завтра все равно будет, иначе зачем жить. Здесь я согласен. Без ожидания завтра жить скучно. Вот сейчас сижу с вами, выпиваю, отдыхаю и знаю…

      – Что по – утру, то есть в будущем будет болеть голова, – закончил за него Женька.

      Иваныч согласно кивнул головой: – И это возможно, но все зависит от количества принятого внутрь.

      – И это твое ожидание? Нашел, что ждать, – подключился Аркадий. Нет парни, не знаю как вы, но мне хорошо жить без будущего. Голова еще ясная и это мое второе настоящее, которое вы называете будущим мне нравиться. Мне доставляет удовольствие жить без этих ожиданий.

      – И нервы в порядке? – спросил Иваныч.

      – Это когда они есть, а когда нет, уже все равно.

      – А если по коленке постучать не дернется?

      – Висит зараза.

      – Что висит?

      – Нога висит. А ты что подумал?

      – Вот о ноге я и не подумал.

      Все дружно засмеялись.

      – За то, чтобы нога дергалась, и что надо не висело, – предложил тост Женька.

      Они выпили.

      – Какие планы на остаток вечера? – спросил Иваныч.

      Женька обвел взглядом зал: – Пойду, пройдусь, чтобы одному домой не возвращаться.

      – Боишься?

      – Чего?

      – Не знаю. Хулиганов на улице или пустой квартиры. Везде мерещатся тени, призраки, и Иваныч поднял руки вверх, сделав страшное выражение лица.

      – А что. Я вот в детстве, когда шел спать, старался оставить свет в комнате и если родители замечали, то заходили и выключали, заявив, что пора спать. А мне было банально страшно заходить в темную комнату. Мне казалось, что  в каждом углу меня кто-то поджидает и с не добрыми намерениями. Я сразу залезал под одеяло и накрывался с головой, закрыв глаза. Руки прятал под одеяло, чтобы никто до них не дотронулся.

      – Экий, ты трусишка, – поддел его Иваныч.

      – Да ладно. Многие в детстве такие. Только родители об этом забывают. Что вот лежишь, руки поверх одеяла и все ждешь, что вот кто-то холодный, липкий дотронется. Страшно.

      – А сейчас?

      – А сейчас страшно другое. Спать есть с кем, просыпаться не с кем.

      – И ты идешь на поиски? И что ты предложишь, потенциальной коллеге по кровати?

      – Ну, не Брамса же слушать и не стихи читать?

      – Что вот так предложишь переспать?

      – Это