Мелодия во мне. Элисон Винн Скотч

в ее душе какую-то чувствительную струну? – То есть я все для этого делаю… и делал… и сейчас помогаю тебе, стараюсь доказать, что я гораздо лучше, чем ты обо мне думаешь. Наверное, это и есть мое самое значительное дело.

      Она не торопится с ответом. Что, может быть, и хорошо, и плохо. Он молча смотрит на большие настенные часы, висящие на стене в холле, которые видны через стеклянную дверь в палате. Большая стрелка совершает полный круг по циферблату, потом еще один. Питер тяжело вздыхает. Кажется, Нелл снова погрузилась в сон. Он тяжело поднимается со стула, и ножки противно скрипят в ответ. Вот он подходит к двери и берется за металлическую ручку, чтобы выйти из палаты, но в эту минуту Нелл открывает глаза. Он поворачивается, словно сумел расслышать легкий шорох ее ресниц, и они встречаются взглядами.

      – Останься! – говорит она ему. – Пока останься!

      Он молча кивает в знак согласия.

      Да, я останусь, думает он. Навсегда!

      Глава шестая

      Быть может, кто-то подумает, что после месяца, проведенного на больничной койке, я буду изо всех сил рваться домой. Стану подпрыгивать до потолка, когда доктор Мэчт и сестра Алиса объявят сию радостную новость и выведут меня из полудремотного существования с бесконечным прослушиванием одних и тех же записей из коллекции «Любимые мелодии Нелл Слэттери», под музыку которых я продолжаю медитировать все последнее время, пребывая в мире своих грез и неясных образов. Но когда они сказали мне то, что сказали, то есть что я могу отправиться домой и там продолжить реабилитацию по детально разработанной специалистами и тщательно выверенной схеме, а раз в две недели мне следует показываться врачу и все такое, то если вы думали, что после этой новости, я вскочу с кровати и, несмотря на все еще не окончательно сросшиеся ребра, с восторгом сожму их обоих в своих объятиях и начну душить, то вы глубоко заблуждаетесь. Всего лишь одна короткая реплика врача о том, что я могу вернуться к своей прежней жизни, немедленно опустила меня с небес на землю. К какой такой прежней жизни? – тут же захотелось мне спросить у доктора Мэчта.

      Неделей раньше Питер вернулся в Нью-Йорк. Работа не ждет. По правде говоря, с его отъездом я почувствовала облегчение. Нет, я пыталась, пыталась изо всех сил дать нам еще один шанс – вдруг у нас действительно получится что-то значительное? Ведь я же обещала себе. Но с его отбытием я лишь с радостью перевела дух, как будто в палате сразу прибавилось воздуха. Да и время нужно, чтобы во всем разобраться, не спеша, с чувством, с толком, с расстановкой. Мама тоже постоянно мутит воду, буквально принуждает меня к уступчивости, рассуждает о благородстве, словом, умоляет дать своему мужу этот самый второй шанс. Так и жужжит, и жужжит, словно надоедливая муха, целыми днями напролет.

      Вскоре после того как Питер дал мне свои признательные показания, в дело вмешалась мама и стала убеждать врачей, что из ступора меня выведет только возвращение в привычную домашнюю обстановку. Разумеется,