Zero. Удача не бывает случайной. Юрий Горюнов

Ещё за время моей предыдущей казарменной учёбы я, в какой-то мере, отвык от женского общества, если не считать отдельных эпизодов. Видимо, чтобы тебе кто-то понравился надо встречаться, общаться, строить отношения на сближение, всего этого я был лишен, при этом добровольно.

      Индивидуальная подготовка выбила из меня мои славянские корни по привычкам, произношению и вычислить их стало просто невозможно.

      Что делать? В разведке личного не должно быть, а личной привязанности к женщинам, я должен был избегать, помня, что за каждым преуспевающим мужчиной, всегда стоит женщина, она же могла его и погубить. Это слабость нелегала. За моей спиной никого не было.

      Так я пришел в этот мир юнцом, а вышел в великолепной форме, но без друзей. Одиночество не тяготило. «У шпиона нет друзей» – мелькнула у меня банальная мысль. Да и кого они есть, в истинном смысле этого слова? Скорее хорошие знакомые. Хотя, если в общепринятом смысле, то у меня их было множество, которыми я обзавелся, что-то делая, или наоборот, не делая.

      Я обречён был в этой, своей второй, жизни, принять облик человека одинокого, родители которого умерли вдали от родины, но я, как и они, остался французом.

      – Месье, я вижу, что вы не спите, – вывел меня из раздумий голос стюардессы. – Будете обедать?

      – Разве только за тем, чтобы чем-то занять себя, – ответил я на предложение. – Вы же не согласитесь скоротать моё время?

      – В вашем вопросе заложен ответ – не соглашусь. Я на работе.

      – А вне работы? Я научу вас технике вытаскивания соринок из глаз.

      – И только? – усмехнулась она.

      – У меня много других скрытых достоинств.

      – Видимо, очень они скрыты, иначе, почему вы холосты?

      – Поняли, потому что меня никто не ждёт во Франции? Не люблю показывать достоинства своей души. Как только они проявляются, всё, расставание. Какая женщина захочет быть на вторых ролях? У неё же нет столько достоинств. Но самое главное достоинство – холостяк, иначе я был вам не интересен. Так что скажете?

      – Всё возможно, – уклонилась она от прямого ответа. Её зеленые глаза излучали лукавство.

      – Тогда, если нам суждено будет ещё увидеться, то моё предложение остаётся в силе, но в Аргентине.

      – Договорились.

      – А что вы предложите мне сейчас?

      Я выбрал блюда, перекусил и после обеда немного поспал. Когда проснулся, то за иллюминатором, на безоблачном небе, светило солнце. Полёт подходил к концу. Мы прибывали около девяти часов местного времени, так что день только начинался, а в Париже было ещё пять часов утра.

      Под крылом замелькали здания, вереницы машин на шоссе. Посадка прошла по расписанию. Фонари посадочной полосы слились в сплошную линию. Юркий диспетчерский «форд» подкатил к самолету, и огромный лайнер, ревя моторами, послушно двинулся за ним.

      Самолет подрулил к зданию аэропорта. Открыли дверь самолета, и в салон, горячей волной, ворвался тугой воздух, сдобренный асфальто-бензиновыми запахами аэропорта. Рукав подвинулся к выходу самолета. Я вышел последним. Уже на выходе я спросил, обращаясь