Zero. Удача не бывает случайной. Юрий Горюнов

ые на меня клыки, которые в мгновение должны были сомкнуться на моём горле. Моя жизнь зависела от краткого мгновения, не секунд, мне их никто не дал, а именно от мгновения, выданного мне на удачу, судьбой или Всевышним. Но с ним я не был знаком, чтобы попытаться договориться, поэтому рассчитывать мог только на себя. Какие там мысли? У меня, как у животного остались одни инстинкты в минуты опасности – выжить.

      Я резко «выбросил» правую руку вперёд навстречу, летящей на меня овчарки, и она влетела в её горло почти по локоть; пальцы мгновенно сжали её язык, и я с силой повернул руку, увлекая язык. Собака завизжала от боли, её клыки не успели сомкнуться, а я продолжал вращение. Тело овчарки чуть повернулось по направлению вращения моей руки и рухнуло на меня в конвульсиях. Ее била крупная дрожь, а глаза, смотревшие на меня со злобой, но если бы она была человеком, то я бы сказал, что с удивлением, стали тускнеть. Жизнь покидала её, но моя жизнь оставалась со мной. Я вырвал, не сохранил, а именно вырвал свою жизнь из лап смерти в последнее мгновение. Челюсти так и не сомкнулись полностью, на моей руке.

      Когда она утихла, я осторожно вынул руку из её горла и сбросил овчарку с себя. Она была уже мертва. Длинный язык вывалился из пасти, которая осталась открытой в смертельной агонии.

      – Это было честно, – произнес я, глядя на неё. – Я тоже был без оружия. Либо ты меня, либо я тебя. Мне повезло больше.

      Я откинул голову на траву и посмотрел на голубое небо сквозь ветви деревьев. Солнце слабо пробивалось сквозь густую крону деревьев, окружавших меня, и лишь отдельные его лучи достигали земли. Была приятная прохлада. Усталость от бега и нервное напряжение от схватки давали о себе знать. Я испытывал некую опустошенность и лежа на траве, чувствовал, как она приятно холодит разгорячённое тело, но вернулся мыслями к схватке за жизнь.

      Я знал этот приём защиты от собак только теоретически, когда объясняли в учебке. Практики не было. Мысленно я поблагодарил своих учителей, которые научили выживать на одних животных инстинктах. Ни один мозг не мог дать команду на приём, только инстинкт и опыт на самосохранение.

      Я улыбнулся. Надо же! Сколько у меня было в жизни ситуаций, а борьба с собакой впервые. И это для меня, разведчика-нелегала, у которого убийство – крайняя мера, только ради спасения собственной жизни.

      Оставаться рядом с собакой было опасно, за ней следовали мои преследователи, которым я не очень нравился. Посмотрев по сторонам, я увидел слева от себя кустарник, а справа небольшую поляну. Первая мысль – отползти в кусты, но я её тут, же прогнал, слишком просто. Они в первую очередь начнут прочёсывать кусты, зная, что я устал и далеко не мог уйти. Ещё раз взглянул наверх. Надо мной было большое толстое дерево, с густой кроной.

      «Ну, что, надо попробовать» – сообщил я себе неприятное известие о дальнейших планах. – «Они не будут искать меня на дереве, считая, что я слаб, чтобы залезть на него. Но это они так думают, ты должен думать не стандартно». В голову пришло задание из учебки, требующего нестандартного мышления, когда меня ещё не готовили для индивидуальной работы нелегала-одиночки.

      «Человек, каждое утро спускался на лифте, отправляясь из многоэтажного дома на работу. Вечером, возвращаясь, он поднимался до десятого этажа на лифте, а далее шёл пешком. Почему он так делал? Версий всегда было множество, а ответ один – он был карлик и не доставал до верхней кнопки».

      Понимая, что я трачу драгоценное время на глупости, тихо поднялся, прислушиваясь к своему телу. Оно было уставшим, но без повреждений, лишь рука немного ныла, видимо чуть зацепило клыками.

      Обхватив по мере возможности ствол, я начал медленно влезать на дерево. Главное было не останавливаться и держать мышцы в напряжении; стоило их чуть расслабить и я упаду, а поднимусь ли второй раз, был для меня сложный вопрос. Упорно я поднимался вверх, как учили, и достиг середины кроны. Перебрался на ветку с противоположной стороны ствола, откуда предполагались преследователи, чтобы они не увидели меня издали, и затаился среди густой листвы. Ждать пришлось не долго, и вскоре я услышал голоса. Бегом к месту схватки приближалось трое мужчин: один худощавый, высокий, второй плотный среднего роста, а третий высокий, широкоплечий. У каждого из них висел автомат, поверх комбинезона.

      – Смотрите. Сюда, – позвал худощавый, своих соратников, подбежал к собаке и остановился рядом с ней, разглядывая её. К нему присоединились остальные.

      – Что он с ней сделал? – спросил худощавый. – На ней нет ни одной раны, но она мертва.

      – Не простой видать парень, если смог убить нашего Боса, – сделал вывод другой и присел перед собакой. – Да у неё почти вырван язык! Ничего себе. – И резко поднялся. – Он где-то недалеко, время потратил на борьбу с Босом, да и устал, как и мы от бега. Надо проверить поблизости, посмотреть вон в тех кустах, – и он указал на кусты, в которые меня погнала первая спасительная мысль. – Иди, проверь, – обратился он к худощавому.

      – Еще чего! – ответил тот возмущенно. – Если он с собакой мог такое сотворить, то, что ему стоит свернуть мне шею. Лучше я так, – он приблизился к кустам и начал поливать их огнем из автомата, который снял со спины. Тишину