Иван Сусанин. Валерий Александрович Замыслов

Народ тут степенный да благочинный: попы, пономари, дьячки, владычные служки.

      Чем ближе к детинцу, тем шумней и многолюдней. Повсюду возы с товарами, купцы, стрельцы, нищие, блаженные во Христе¹⁰³, скоморохи.

      А вот и Вечевая площадь с торгом. Иванка, Сусанна и Настенка остановились и невольно залюбовались высоким белокаменным пятиглавым собором.

      «Чуден храм, – подумал Иванка. – Никак, знатные мастера ставили. Воистину люди сказывают: Василий Блаженный да Успение Богородицы Русь украшают».

      Торг оглушил зазывными выкриками. Торговали все: кузнецы, кожевники, гончары, древоделы, огородники, квасники, стрельцы, монахи, крестьяне, приехавшие из сел и деревенек. Тут же сновали объезжие головы¹⁰⁴, приставы и земские ярыжки, цирюльники и походячие торговцы с лотками и коробами.

      Пошли торговыми рядами: калачным, пирожным, москательным, сапожным, суконным, холщевым, красильным, солодовенным, овощным, мясным…

      Настенка запросилась в рыбный ряд.

      – Уж так солененького хочу!

      Сусанна понимающе кивнула:

      – Надо бы зайти, сынок.

      Мужики и парни завалили лотки соленой, сушеной, вяленой и копченой рыбой. Тут же в дощатых чанах плавал и живец, только что доставленный с озера: судак, щука, карась, лещ, окунь, плотва…

      – Налетай, православныя! Рыба коптец, с чаркой под огурец!

      – Пироги из рыбы! Сам бы ел, да деньжонок надо!

      Верткий, высоченный торговец ухватил длинной рукой Иванку за рукав армяка.

      – Бери всю кадь. За два алтына отдам!

      – Соленую рыбешку дай.

      – Чего мало?

      – Придет время – кадь возьму.

      Настенка тотчас принялась за рыбину, а к торговцу подошел новый покупатель.

      – Где ловил?

      – Как где? – вытаращил глаза торговец. – Чай, одно у нас озеро.

      – Но и ловы разные. Поди, под Ростовом сеть закидывал?

      – Ну.

      – А мне из Угожей надо. Там, бают, рыба жирней.

      Угожане торговали с возов, меж коих сновал десятский из Таможенной избы: взимал пошлину – по деньге с кади рыбы.

      Один из торговцев заупрямился:

      – За что взимаешь, милай? Кадь-то пустая.

      – А на дне?

      – Всего пять судаков. Не ушли.

      – Хитришь, борода. Дорогой продал.

      – Вот те крест! Кому ж в дороге рыба надобна? Неправедно берешь.

      – Неправедно?! – насупился десятский и грозно насел на мужика:

      – На цареву слугу облыжные речи возводишь? Царев указ рушить! А ну, надувала, поворачивай оглобли!

      Мужик сплюнул и полез в карман.

      Получив пошлину, десятский тронулся дальше, а Иванка головой крутанул: свиреп «царев слуга!»

      Супротив Успенского собора стояла церковь Спаса на Торгу или Спас Ружная. Она находилась среди торговых рядов и называлась так потому, что многие годы не имела прихожан, а источником ее существования была «руга» -пожертвования¹⁰⁵.

      Подле

103

Б л а ж е н н ы е в о Х р и с т е – юродивые.

104

О б ъ е з ж и е г о л о в ы – выборные посадские люди, смотревшие за порядком на улицах, слободах и площадях.

105

Церковь была построена из дерева в 1206 году и во время набега Сапеги и Лисовского разграблена и сожжена. Около сорока лет это место пустовало, а в июле 1654 в Ростове разразилась «моровая язва», да такая сильная, что много людей умирало, и живые не успевали хоронить мертвых. Не зная, как бороться с эпидемией, ростовцы на денежные сборы построили на этом месте деревянный храм, но сильный пожар 1671 года вновь спалил церковь до основания. Каменная же церковь Спаса на Торгу построена на средства горожан в 1685 г. при митрополите Ионе Сысоевиче.