Ветер Перемен. Ольга Токарева

натворило это создание? – спросил я палача.

      В ответ посыпалась грубая брань.

      – А тебе чего?

      – Она моя раба.

      Я оголил своё плечо и подошёл к девчонке, чтобы забрать её.

      – Не так быстро! Сначала заплати.

      Я отсчитал нужную сумму. Палач подошёл к девчонке, посмотрел на плечо. Взору всей толпы предстала паучиха; её большие чёрные глаза внимательно рассматривали толпу, потом этот взгляд остановился на мне, и она захлопала своими длинными ресницами… Если бы паук не поменял пол, я забрал бы его назад и отпустил девчонку. Но что теперь делать? Если бы не военная тренировка, вся толпа увидела бы на моём лице изумление, все поняли бы, что я лгу… По закону все рабыни считались законными супругами, и в обязанности хозяина входило кормить их, обувать, давать кров, ну и всё такое прочее. Кулум не говорил мне, что если пересаживаешь паука, он может поменять пол. Я запаниковал: жениться совсем не входило в мои планы. Так нелепо подставить себя! Какой я безмозглый дурак – а если девчонка сейчас очнётся? Спас меня, сам того не подозревая, Дакур, мой вечный задира. Мы вместе учились в школе боевых искусств, и там он часто издевался надо мной. Родители его были знатными вельможами при дворе, их знал весь город, потому с их отпрыском старались не связываться.

      – Ты никак перед началом войны успел жёнушкой обзавестись? – выкрикнул он.

      Толпа дружно заржала.

      – И где только откопал такое сокровище?

      Я решил подыграть ему, на ходу придумывая правдоподобную историю.

      – Ты знаешь, Кулум обговорил наш брак. Её родители были согласны. Да вот пока воевал, она убежала, – ответил я.

      – Ну ты и вояка! Даже девки, и те от тебя убегают… Не знаешь, чем их привязывать?

      Толпа опять дружно заржала.

      – Так говоришь, раба – твоя жена. А в книгу семьи вы занесены? – спросил он с ухмылкой.

      «Вот зараза», – подумал я.

      – Нет, не успели. Я ушёл воевать.

      Палач мне не верил.

      – Мы сейчас это дело быстро обставим, чтобы жёны от тебя больше не убегали. Зовите стряпчего.

      «Ну и влип, дурак, – думал я. – Так тебе и надо».

      Через некоторое время пришёл стряпчий с книгой семьи, где я оставил свой отпечаток. То же проделали и с девчонкой. Выдали мне чёртово семя, которое я должен до темноты закрепить у входа своего жилища. Надо быстрее уносить ноги, пока девчонка не пришла в себя и не открыла всю правду. Я поднял её на руки и понёс подальше отсюда. Жил я всё в той же комнате, где мы столько прожили с Кулумом. Я любил это место, часто вспоминал его уроки и беседы. Иногда казалось, что сейчас откроется дверь, он войдёт, улыбнётся и скажет: «Привет, сынок, давай рассказывай, чему вас сегодня учили». И я, счастливый и довольный, буду прыгать вокруг него и рассказывать, чему научился.

      Я принес её в комнату, положил на кровать. После смерти Кулума я жил один.