Узел. Николай Свечин

откланяться?

      Алексей Николаевич протянул ему руку:

      – Так мы договорились?

      – Да. Я порекомендую градоначальнику не обращать внимания на ваши выходки. Честь имею!

      Сыщик думал, что визиты к нему на этом закончатся, но ошибся. Спустя полтора часа в дверь постучали, и вошел Мойсеенко.

      – Добрый вечер.

      – Добрый вечер, Дмитрий Петрович. Не ждал. Проходите, садитесь.

      – Спасибо. Я тут решил: если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе.

      – Хм. Что вы хотите?

      – Да насчет Стефанова хочу поговорить. Это лживый человек, на него заведено дело. Вы слышали? Он вымогал взятки у воров, отпускал их за деньги.

      Лыков молча в упор смотрел на гостя, и тот смутился:

      – Что? У меня и свидетели есть. Но вы не дали сегодня арестовать этого негодяя.

      – Дмитрий Петрович, а где бриллиант?

      – Какой бриллиант? – выпучил глаза надворный советник.

      – Ну тот, который нашел на улице крестьянин Николай Романов. А Фиников у него отобрал и передал вам. С тех пор камень никто не видел.

      Мойсеенко вспыхнул:

      – Это клевета! Гнусная ложь!

      – Да? А если ревизоры из Петербурга допросят и крестьянина, и надзирателя?

      – Все недруги, все злые языки! Воры, которым я не давал житья, решили измазать меня грязью! Я слишком им мешаю.

      – А деньги и золотые часы казненного налетчика Якова Лукина до сих пор у вас? Не стыдно? Это называется мародерство.

      Главный московский сыщик стал покрываться пятнами. Но взял себя в руки и заговорил почти спокойно:

      – Алексей Николаевич, что произошло между нами? Я в сыскной полиции с тысяча восемьсот девяносто пятого года. Вспомните, сколько преступлений мы раскрыли вместе. Скольких злодеев наказали. И вот теперь вы – мой противник. Почему?

      – А сами не догадываетесь?

      – Нет. Объясните.

      Лыков вздохнул.

      – Я действительно знаю вас двенадцать лет. И помню другим. Ведь вы заканчивали университет круглым сиротой, на шее которого сидели младшие братья и сестры. Давали уроки, бились, голодали, чтобы вырастить их. Потом пришли в сыскную полицию и стали ловить мазуриков. Причем хорошо ловили. Когда же ваша жизнь пошла вкривь?

      – О чем вы? Если снова про бриллиант и часы повешенного, то это ложь, я уже говорил.

      – Да? И ваша игра на ипподроме тоже ложь? Вы спускаете там изрядные суммы. Наведываетесь через день и покупаете три-четыре билета зараз, каждый стоит пятьдесят рублей. Это легко проверить через кассу ипподрома. Итого четыреста рублей в неделю, две тысячи в месяц. Минимум. Откуда у вас такие средства?

      Мойсеенко вскочил и схватил шапку.

      – Вижу, вас здорово настроили. И разговора у нас не выйдет. Так вы желаете войны?

      – Если вы хоть пальцем тронете Стефанова, я займусь вами лично. К мародерам плохо отношусь, учтите. Сам двух таких расстрелял на войне, в Рионском отряде.

      – Угрожаете?

      – Угрожаю.

      – Пока еще Анатолий Анатольевич в Москве полновластный хозяин. А я скоро стану