Узел. Николай Свечин

чего ждать? До облавы осталось всего ничего, а людей нет. Может, армию как-то привлечь? Идемте все вместе к генерал-губернатору.

      – Спокойно, господа. Я только что говорил в телефон с премьер-министром, тот обещал все уладить.

      «Чугунки»[13] уставились на питерца: не шутит ли он? Коллежский советник – и вдруг телефонирует самому премьер-министру. А еще гофмейстеру, члену Государственного совета и министру внутренних дел. Ходили слухи, что на Рождество государь пожалует своего визиря в статс-секретари, редчайшее звание в империи. Тогда к нему на козе не подъедешь. Но Лыков пояснил:

      – Петр Аркадьевич подтвердил, что перед правительством за прекращение хищений на московском узле отвечаю я. Единолично. И Черкасову это сейчас растолкуют. Еще я попросил военной силы в помощь жандармам. Обещал. Насчет саперного батальона велел самому, как штафирке, туда не соваться, а пустить вас.

      Генерал скосил глаза на подчиненного: можно ли этому верить?

      Запасов бодрым голосом сказал:

      – Не выпить ли нам чаю? Глядишь, пока пьем, что-то и наладится.

      Дмитрий Иннокентьевич оказался прав. Когда они допивали по второму стакану, позвонили с Малой Никитской. И очень вежливо осведомились, не здесь ли господин Лыков. Когда узнали, что здесь, попросили никуда не уходить, а дождаться посланца.

      Через четверть часа в кабинет начальника ЖПУЖД вошел бравый офицер и объявил:

      – Дивизионный адъютант Московского жандармского ротмистр Терпелевский. Командирован в распоряжение коллежского советника Лыкова.

      – Не желаете ли чаю?

      – Охотно.

      За чаем Терпелевский сообщил, что весь дивизион к услугам питерца. Ждут только приказа.

      – Сколько сабель вы сможете выставить завтра к шести часам утра?

      Ротмистр ответил:

      – За минусом восьмидесяти шести остается двести четырнадцать.

      Лыков нахмурился:

      – Мало. А что значит за минусом? Куда делись восемьдесят шесть человек?

      – Ну, как вам сказать…

      – Конкретно, вот как.

      – Наряды, господин Лыков. Туда-сюда – как обычно.

      – Отмените их на это утро.

      – Как отменить? – опешил Терпелевский. – Градоначальник велел.

      – Вы какой приказ получили сейчас от генерал-лейтенанта Черкасова?

      – Оказать полное содействие.

      – Вот и окажите. Мне потребуются все чины дивизиона. До полудня, но все.

      – Я должен донести ваше требование до командира.

      – Валяйте, только быстро. Уже темнеет, скоро ночь, воры выйдут на дело. За ними следят, и к восьми утра у меня на руках будут адреса. Тогда все в бой!

      Терпелевский не успел ничего сказать, как в кабинет вошел еще один офицер, на этот раз пехотинец. Он представился:

      – Командир Второй роты Седьмого гренадерского Самогитского генерал-адъютанта графа Тотлебена полка капитан Значко-Яворский. Командирован приказом полкового командира в распоряжение господина Лыкова вместе с ротой.

      – У меня появилась мысль, –

13

«Чугунки» – прозвище железнодорожных жандармов.