Моя Марусечка. Вера Колочкова

Ты, Маруська, вовсе лица своего не имеешь – все по чужим мозгам да желаниям плаваешь. Надо же от себя отскакивать, самой свою судьбу строить! Как тебе хочется! А ты… Мать велела – Кольку забудь, ты и забыла. Ты ж вроде любила его сильно?

      – Не надо, Лен…

      – Что, что не надо? Нельзя прожить свою жизнь, делая только то, что другим нравится! Своей жизнью надо жить! Собственной!

      – Как ты, что ль? Чужих мужиков из семьи уводить? – неожиданно встряла в разговор вошедшая в Марусину комнату Надежда. Встала в дверях, уперев крепкие руки в бока, выставилась сердито на Ленку: – И вообще иди-ка ты отсюда, подруженька дорогая, не сбивай мою девку с толку! Ишь, рассуждает она тут… Словам умным выучилась, а толку нету! Свою лучше жизнь устрой, а в чужую не лезь!

      – А я и устраиваю! – с вызовом усмехнулась ей навстречу Ленка. – А подслушивать за дверью, теть Надь, нехорошо.

      – Да уж! Устраиваешь ты! – сердито махнула на нее рукой Надежда, пропустив мимо ушей последнее обстоятельство. – Свела Серегу Головина с ума, вот и все твое устройство. Жил-жил парень при жене да при матери, пока ты не явилась.

      – Значит, плохо жил… – тихо произнесла Ленка, отвернувшись к окну. – Значит, ему со мной лучше, раз в никуда ушел. И мы за счастье свое до последнего бороться будем.

      – Ага! Вы ж с ним не эти… Фу ты, как его, черт. Не комфон… Не конфом…

      – Не конформисты, – с готовностью подсказала ей Ленка. – Точно, теть Надь. Все правильно говорите. Мы с Серегой нормальные здоровые личности. И живем, как нам надо. А не как все от нас хотят. Хоть и трудно живем. Но счастливы, между прочим, вопреки всему.

      Что ж, жили ребята, надо признать, действительно очень трудно. Отношения их завязались два года назад, поначалу тайные и греховные, поскольку Серега был женат, проживал с женой и маленькой дочкой вместе со своими родителями, в невестке и внучке души не чаявшими. Ленка особо на его уходе из семьи и не настаивала – он сам так решил. Мать Серегина, наплакавшись, указала сыну на порог, оставив в доме невестку, которой с ребенком на руках податься было совершенно некуда. Многие ее осудили, а многие, наоборот, сочли за высший человеческий подвиг такой материнский поступок. Сереге с Ленкой особо тоже податься было некуда. Благо, что досталась ему в наследство от бабки избушка-развалюшка в деревеньке, недалеко от Кокуя, совсем уж никчемная. Вот и громоздили теперь Серега с Ленкой из своего шалаша рай, как умели. Летом еще ничего, можно до той деревеньки быстро на автобусе добраться, а весной да осенью – маета одна. Ни на чем не проедешь. Как они туда добирались, одному богу да им известно было. Но жили. Держались за свою любовь обеими руками. Пальцы в кровь, а держались. Вот и пойми, где тут подвиг, а где счастье…

      – Теть Надь, сегодня Серега в ночную смену работает… Можно я у вас ночевать останусь? – резко сменила тему Ленка, просительно взглянув на Марусину мать.

      – Да оставайся, чего уж… – махнула рукой Надежда, выходя из комнаты. – Только девку мою с ума не своди. Она и так вон истряслась вся: