Сестры. Александр Дюдин

кончай десятилетку!” – просил он. Как она ему скажет, что бросила школу? И сама мечтала о техническом ВУЗе. “Деньги пока надо тратить только на хлеб. Если бы картошка или какая-нибудь крупа, ну, хотя бы овес, на худой конец. Ничего нет. В доме шаром покати”. Она перебирала пальцами, считала, сколько осталось месяцев до окончания учебы: полгода надо дотянуть. Вспомнила сестру Валю. »Она ничем не поможет. Еще до войны сама кусок хлеба просила, когда ехала мимо Новосибирска на практику».

      Пришла домой. Посмотрела вокруг. «Продать вещи? Кто их сейчас купит? Кому они нужны? Вернется отец, а она надеялась, что вернется, если в мертвых нет. Как она скажет, что всё распродала? Разве можно? Нет, надо всё сохранить». Открыла ящик комода, достала свои вещички: трусики, рубашку, чулки, платьишко, все сложила в узелок. Завтра воскресенье, надо идти в деревню, поменять на картошку.

      За окном – синие чернила ранней январской ночи. В светлом от луны небе – дрожащие слезинки звезд. Мария отошла от окна. «Надо сходить к Ире, узнать, куда идти. Мать ее с соседкой на прошлой неделе ходили куда-то. Хорошо бы выменять немного муки на заваруху: ее угощали у Иры, очень вкусная» – мечтала она.

      Снег похрустывал под валенками, черная тень спешила впереди нее, путаясь под ногами. Около Сухарного моста свернула налево, шла вдоль реки Ельцовки первой. Домишко Иры стоял на склоне обрывистого берега глубоко, почти у самой воды. Его часто весной заливало, в подполе всё лето стояла вода, и стены не успевали просохнуть. В доме всегда пахло сыростью, плесенью, которой были покрыты углы стен. Мария дернула на себя забухшую дверь, вошла в натопленную избу. Ирина, невестка с двумя детьми и мать сидели за столом, ели оладьи из свеклы.

      – Садись с нами, дочка, – пригласила Дарья Степановна. Ниже среднего роста, она казалась квадратной от полноты. Небольшие карие глаза, короткий, обрубком, нос утонули в щеках. Несмотря на полноту, словно мешок с дымом, она легко передвигалась и успевала за день переделать массу дел. Дети, дом, хозяйство (а у них были куры, поросенок, огород) – всё было на ней. Дарья Степановна взяла со своей тарелки две темно-красных лепешки из свеклы и подала Марии. Ира сбросила со своей тарелки две штучки, мать, довольная, улыбнулась.  «Видно, лишних нет», – подумала Мария.

      От голода засосало под ложечкой. Она сегодня еще не ела. С наслаждением откусила сладкую мякоть. Не заметила, как проглотила, пожалела: «Надо было подольше пожевать, продлить удовольствие. Какие вкусные!» Есть захотелось еще больше, но тарелки у всех были пустые. Ребята нехотя вылезали из-за стола.

      – Дарья Степановна, я посоветоваться пришла. Завтра хочу сходить в деревню, поменять кое-какие вещички, но не знаю, куда идти.

      – Что ты, дочка, – всплеснула та короткими ручками, – в такой-то мороз?! Замерзнешь! Да куда ты пойдешь? Не страшно? А если метель заметет? А если кто обидит по дороге?

      – Я пойду с ней, – сорвалась с места Ирка.

      – Сиди ты, много от тебя толка!

      – Всё