Зима тревоги нашей. Путешествие с Чарли в поисках Америки (сборник). Джон Стейнбек

с остроконечными крышами и обшитыми досками наружными стенами. Таков и мой дом, то есть старинный дом Хоули. Вязы-великаны на нашей улице – ровесники домам.

      На улице Порлок сохранились газовые фонари, только теперь в них горели электрические лампы. Летом приезжают туристы – оценить архитектуру и так называемое «очарование старины». Неужели очаровательной может быть лишь старина?

      Я уже позабыл, как вермонтские Аллены спутались с Хоули. Это произошло вскоре после Первой американской революции. Разумеется, выяснить подробности нетрудно. Где-то на чердаке должны быть записи. Когда отец умер, Мэри была сыта по горло семейной историей Хоули, поэтому ее предложение перенести все реликвии на чердак я вполне понял. От чужих семейных историй быстро устаешь. Мэри даже не уроженка Нью-Бэйтауна. Ее семья – ирландского происхождения, причем не из католиков. Она всегда делает на этом акцент. Ольстерский род, как она любит говорить. Сама Мэри приехала из Бостона.

      Точнее, привез ее из Бостона я. Так и вижу нас обоих, причем, пожалуй, даже более четко, чем тогда: взволнованный, оробелый младший лейтенант Хоули, получивший увольнительную на выходные, и кроткая, розовощекая, пахнущая свежестью юная девушка, чьи прелести троекратно возросли на фоне войны и бесконечной муштры. Настроены тогда мы были очень серьезно, я бы сказал – безумно серьезно. Меня убьют, и она будет хранить память героя вечно. Об этом мечтали миллионы юношей в оливковой форме и девушек в цветастых платьях. Все могло закончиться стандартным письмом: «Извини, я полюбила другого» – но Мэри осталась верна своему воину. Ее письма преследовали меня повсюду: круглый, четкий почерк, темно-синие чернила на голубой бумаге; вся рота узнавала их сразу и бурно за меня радовалась. Даже если бы я не хотел жениться на Мэри, ее постоянство принудило бы меня к этому ради исполнения всеобщей мечты о красивых и преданных женщинах.

      Мэри ничуть не колебалась и с готовностью переехала из бостонской многоэтажки в старинный дом семейства Хоули на Вязовой улице. Ее не сломили ни постепенный упадок моего бизнеса, ни рождение наших детей, ни затянувшееся прозябание семьи, пока я перебивался продавцом в продуктовом магазине. Ждать она умеет, теперь я это понимаю. И все же слишком долгое ожидание ее утомило. Прежде она никогда не высказывала своих заветных желаний, глумиться и сыпать колкостями вовсе не в ее духе. Моя Мэри слишком долго мирилась с превратностями судьбы. Удивляло меня другое – в ней появилась злоба, а ведь раньше ее не было и в помине… Как быстро проясняются мысли, когда шагаешь по покрытой инеем ночной улице.

      Ранним утром в Нью-Бэйтауне можно гулять, совершенно не таясь. Коротышка Вилли отпустит шутку-другую, а большинство жителей, увидев меня идущим к бухте в три часа утра, решит, что я собираюсь порыбачить, и благополучно займется своими делами. Каких только способов рыбной ловли они не придумали, причем многие передаются из поколения в поколение, как кулинарные