Кто варит варенье в июле…. Инна Кабыш

– молвить – это самообман

      (слукавила!), точнее,

                      это первотолчок сердца.

      На самом деле Татьяне как всякому

                              русскому сердцу

      нужен весь мир и вся жизнь

      другого человека.

      Она проговаривается:

      «…Была бы верная супруга

      И добродетельная мать».

      Ваша, Онегин, супруга,

      Ваших детей мать:

      неужели Вы не поняли?

      (Вы – поняли:

      «Когда б мне быть отцом, супругом

      Приятный жребий повелел…»)

      Ибо Вы – «воля неба»

      (читай: написаны на небесах).

      Татьяна хочет, чтобы Он (егин) был

                для нее всем в обмен на всю себя

      («судьбу мою… тебе вручаю»).

      Но – не пришлось.

      Встретившись в пространстве,

      разминулись во времени:

      условие необходимое, но не достаточное.

      Как в школьной теореме.

      И ничего не докажешь.

      Он в другом кругу, точнее,

      на другом витке,

      ибо круг у нас один.

      И все вернется на круги своя.

      Туда, где (в 1831 г.)

      «я думал: вольность и покой

      замена счастью. Боже мой!

      Как я ошибся…»

      И все вернется на круги своя.

      Туда, где (1834 г.)

      «На свете счастья нет,

      но есть покой и воля…»

      Это закон русской жизни:

      возвращаться по кругу к тому,

      от чего ушел, внутри себя обернувшись

                                                на 180°.

      И утверждать – там,

      где отрицал (Онегин).

      И отрицать – там,

      где утверждал (Татьяна).

      И возрождать то,

      что разрушили.

      И разрушать то,

      что наворотили.

      И вечно Татьяне убеждать:

      «Я буду верная супруга!..»

      И вечно Аленушке умолять:

      «Не пей, козленочком станешь!..»

      И вечно жене голосить:

      «Не ходил бы ты, Ванек, во солдаты!..»

      Ничего не докажешь.

      Он все равно уйдет, выпьет,

      сделает по-своему.

      Чтоб потом вернуться.

      «Дожив до двадцати шести годов…»

      Побывав в козлиной шкуре.

      Без ноги или в цинковом гробу.

      И захочет начать сначала.

      И снова будет слово.

      Но Татьяна уже будет другая,

      верней, «другому отдана».

      И снова не встретится со своей судьбой

      (во времени, ибо место у нас – одно).

      Судьба России —

      это извечная не-встреча с самой собой.

      «Я понаслышке знаю о России…»

      Я понаслышке знаю о России,

      я не застала старую Москву.

      Но ведь живут же как-то в Хиросиме:

      вот так и я живу.

      И сколько мной получено в рентгенах

      и сколького уже не получить,

      не знаю. Но, по счастью, память – в генах:

      не обокрасть ее, не облучить.

      …В ночи безлунной раздвигаю шторы

      и выхожу