Копия. Лорен Оливер

же говорила, что если она переборщит с филлером, станет похожей на тыкву. Нет, ты ее видела вообще?

      Джемма быстро пересекла холл и, открыв дверь, ведущую в подвал, буквально втолкнула туда Пита, опасаясь, что Мелани может их увидеть. Секунду они неподвижно стояли, задыхаясь от беззвучного хихиканья, а потом голос Мелани стих.

      – Ты собираешься меня здесь убить? – прошептал Пит в темноту и прижался губами к ее шее.

      Она знала, что он шутит, и все же в ее памяти возник образ Джейка Витца. В последний раз она видела его стоящим в дверях, преграждающим проход, чтобы предупредить ее. Уберечь. А теперь Джейк мертв. Хорошо, что Джемма не видела тела. Она как-то читала, что повешенные иногда давятся собственным языком или ломают ногти, пытаясь ослабить веревку.

      Она включила свет и немного успокоилась, увидев привычные, покрытые ковром ступени, ведущие вниз, в подвал.

      – Ты хотел остаться вдвоем, – она взяла Пита за руку, пытаясь вернуть то чудесное чувство, которое владело ею еще минуту назад.

      Подвал служил местом хранения пыльной старой мебели. Здесь валялись ракетки для настольного тенниса, грязный бильярдный стол (второй стол, получше, отец держал в кабинете наверху), старые игрушки. Металлические полки, наподобие тех, что бывают в библиотеках, были забиты большими бутылками с водой, упаковками туалетной бумаги, ящиками с консервированным супом и кетчупом в таком количестве, что хватило бы наполнить ванну.

      – Ничто не создает такого романтического настроения, как гигантские запасы туалетной бумаги, – сказал Пит, и Джемма засмеялась. – Вы, типа, так готовитесь к концу света, что ли?

      – Уже подготовились. Если вдруг ты не заметил, мой отец тот еще чудак.

      Она повела его между полками, все дальше углубляясь в подвал, который напоминал маленький город из упаковок сухих завтраков и коробок мыла «Дав». И, несмотря на запах плесени, яркий верхний свет и дешевый серый ковролин, который родители ни за что бы не положили в любой другой комнате, Джемме, державшей за руку Пита, это место казалось самым прекрасным в мире.

      Они снова начали целоваться: сначала стоя, а потом, когда Пит прижал ее к стене, едва не опрокинув одну из полок, они вместе повалились на пол. Он оказался сверху. Все ее тело горело и превратилось в дыхание, в ритм их общих вдохов и выдохов. Он стащил с нее рубашку и теперь боролся с застежкой лифчика. Впервые Джемма ни о чем не переживала и не размышляла о том, как далеко они зайдут. Когда прохладный воздух коснулся ее сосков, он отстранился, чтобы посмотреть на нее. За длинный шрам в форме буквы «у» на груди ее прозвали в школе Франкенштейном.

      – Ты прекрасна, – сказал он, мягко касаясь шрама большим пальцем. И она поверила. Ее переполняло счастье. Несколько недель назад кто-то бросил в ее окно маску Франкенштейна. Теперь она знала, что это предупреждение исходило от отца Лиры, Рика Харлисса, но тогда она решила, что послание исходит от Хлои Девитт и ее волчьей стаи.

      Но, может, все вокруг носят маски. И никого нельзя считать абсолютно нормальным.

      А