Политическая наука №1 / 2018. Коллектив авторов

как модель, пример, довод и набор взаимосвязанных форм, например форм слов. Это последнее значение, по сути, самое точное. Мы вполне можем сказать, что парадигма – это вариации одного явления, например, слова, которые сведены в определенную систему. Возьмем парадигму глагольного склонения слова быть – буду, был и так далее. Мы знаем, что есть глагол быть, у него есть парадигма, он может измениться десятками способов, а эти способы объединены логически единой системой.

      Можем ли мы с чистой совестью сказать, что под названием институционализм объединены все возможные варианты изучения институтов и что мы понимаем их взаимную дополнительность и логику перехода от одного способа к другому? Нет, не можем. Может ли круг людей, собравшихся и занимающихся анализом дискурсов, сказать, что у них есть парадигма? Нет, в строгом смысле целостной парадигмы у них нет. Они занимаются разными делами, но при этом делают вид, что они в одной лодке. Действительно, они в одной лодке, на одних конференциях, но логика совершенно разная. Говорят, что занимаются анализом политического дискурса, но это самообман. Анализа там от силы 15–20%, остальное – интерпретация. Так и надо говорить: интерпретация и анализ политического дискурса.

      Подобная аморфность и неопределенность положения как раз и заставляют меня предположить, что происходит долгая, затянувшаяся стагнация, которая может означать, что кризис перед нами. Альтернатив все больше и больше, и это может взорваться в виде кризиса. Впрочем, утверждать это со стопроцентной уверенностью я не готов. Есть и другие варианты – это не стагнация, а некий контролируемый ход. Может быть, стагнация не во всей политической науке: у одного крыла назревает кризис, у другого все под контролем, а середина – ни то ни се.

      Тимофеева Лидия Николаевна, доктор политических наук, председатель Правления РАПН, вице-президент РАПН, заместитель зав.кафедрой политологии и политического управления РАНХиГС. В связи с альтернативами, которые под контролем, Михаил Васильевич, кто этот демиург, у кого альтернатива под контролем? Это мировое сообщество ученых? Это официально назначенные люди, типа нашей Академии наук? Каким образом определяется контроль над альтернативами? Кто разрешает быть или не быть альтернативе в науке?

      Ильин М.В. Все мы и каждый. Все мы контролируем. Дорогие друзья, нашим делом каждый из нас может заниматься по-разному. Например, спонтанно, безотчетно, руководствуясь интуициями. Допустим, мне нужно прочитать лекцию здесь, нужно прочитать лекцию там, написать статью… я разрываюсь, главное, к крайнему сроку успеть, и мне уже не до контроля – я думаю, как бы мне слово со словом связать. Что происходит? Утрачивается контроль. Но я могу остановиться, обсудить текст с коллегами, дать ему отлежаться, снова переделать. Вот я и поставил себя и свой труд под контроль. Если мы все будем себя контролировать, общий градус контроля будет выше. То же коллективно сделает кафедра, контроль еще повысится.

      Борщевский