Россия и современный мир №2 / 2017. Юрий Игрицкий

так и в (квази)частном секторе, что маскирует стремление дать миллионам мужчин хоть какую-то «важную работу», и это еще больше усиливает нагрузку на слабую экономику, ведь люди в униформе ничего не производят. Излишне говорить, что даже при необходимости электронная охранная система при входе в офисное здание гораздо надежнее «занятого делом мордоворота», сутками изнывающего от такой «работы / безделья». Но такая искусственная «занятость» для волюнтаристическим способом увеличившейся бюрократии (которая работает уже на себя, а не на какие-то полезные обществу функции) весьма выгодна, так как ей добавляются миллионы союзников, обладающих значительным ресурсом принуждения3.

      Но такая система «неозастоя» работает до тех пор, пока есть источник насыщения всей этой оравы ненасытных паразитов (как правило, в виде сырьевой ренты), но чем это форсирование квазизанятости, направленной против интересов общества, обернется при истощении государственных доходов – это вопрос социологически очень интересный.

      Естественно, что в такой системе «рационализаторам и новаторам» (революционерам и нонконформистам) места нет, их выживают и давят; «верхи и низы» едины в стремлении к проведению своего рода «геноцида интеллектуалов», который, к счастью, осуществляется пока не физически, а в форме реализации опции «выход» Хиршмана [31], чаще всего как эмиграция. Но «консерватизм» по мере исчерпания ресурсов для экономически неоправданного перераспределения вполне может смениться «фундаментализмом». Ситуация, таким образом, кардинально отличается от положения в начале прошлого века, когда страна стремительно развивалась, люди мечтали о «светлом будущем» и массово бросались «в революцию», которая, впрочем, так и не дала им того, что они ожидали.

      Однако возвратимся к нарастающему как снежный ком кризису занятости. Вопрос этот стоит во всем мире и начинает осознаваться уже и как глобальное противоречие, и как проблема, стоящая перед отдельными странами, даже самыми развитыми. Степень осознания этой проблемы, к сожалению, пока явно недостаточна.

      Между тем история сегодня делает новый поворот – похоже, на самом деле наступает эпоха «роботов». Да, пока «идея о том, что однажды технологии могут привести к фундаментальной перестройке рынка труда и в конечном счете заставить нас полностью пересмотреть принципы работы нашей экономической системы и условия общественного договора (курсив мой. – В. К.), либо полностью игнорируется обществом, либо остается на самой периферии внимания» [28, с. 91].

      Однако бесспорно, что производительность, благодаря новым технологиям, растет гораздо быстрее зарплаты (которая реально вообще не растет у большинства!). Это возвращает общество к «пропорции Парето» – 20% на 80%, (или даже к соотношению: «15% и остальные) и, конечно, увеличивает социальное напряжение (вплоть до «революционной» ситуации).

      Этот сверхактуальный тренд

3

Не доверяя официальным данным, любопытные блогеры еще в начале десятилетия выяснили, что общая численность силовиков в России составляет 4,6–4,65 млн человек. Много это или мало? Общая численность трудоспособного населения России составляет 87 млн человек, из них около 42 млн – мужчины. За вычетом инвалидов, лиц, находящихся в местах заключения, – около 38 млн человек. Таким образом, силовиков в стране – около 12%, или каждый восьмой мужчина [24а]. С тех пор ситуация с «силовым паразитизмом» еще более ухудшилась, как и попытки бюрократически контролировать всё и вся.