Россия и современный мир №2 / 2017. Юрий Игрицкий

закрывшись от будущего и спрятавшись от прошлого. По-видимому, до той поры, пока «неожиданно» не налетит новая Смута.

      В этом отношении актуальным выглядит опыт «перестройки», закончившейся распадом СССР и дальнейшими смутными временами, которые, в зависимости от вкусов и целей, можно определить и как «революцию», и как неудавшуюся попытку демократизации или как-либо еще. Здесь хотелось бы обратить внимание на существующую версию распада СССР как следствие геополитики. Р. Коллинз полагал, что «государственный распад и ускоряющийся кризис легитимности развертывались в соответствии с геополитической теорией» [15, с. 255].

      Уроки этого сбывшегося прогноза достойны самого тщательного изучения (увы, среди обществоведов в РФ, даже специально пишущих о событии, которое руководителем страны было определено как «геополитическая катастрофа», этого пока не слишком заметно). СССР надорвался от чрезмерного расширения и геополитического перенапряжения. Но в Советском Союзе любой трезвомыслящий и ответственный председатель колхоза предпочел бы заасфальтированную дорогу к его деревне, чтобы она не превратилась в «неперспективную» деревню, а не «политику партии» с разбрасыванием миллиардов на Кубе, в Индокитае, Египте, Анголе, Афганистане и пр. Однако вожди СССР, эти коммунистические милитократы, решали по-другому и ввязывались в одну внешнеполитическую авантюру за другой. Великий гражданин Александр Солженицын неоднократно призывал к сбережению народа и отказу от вмешательства в чужие дела, но тоже не был услышан.

      Весьма вероятно, что геополитическое напряжение как фактор революции достигается очень быстро в силу особенностей (псевдо)имперского курса, когда «политика просто подменяется геополитикой… И здесь помогают вездесущие “враги”. Так или иначе, империя создает внутреннее психическое напряжение или просто вырабатывает у своих подданных ощущение перманентного покушения на свое “величие”. Без этого она, в сущности, не может существовать» [1, с. 30].

      Неоимперские соблазны, подчас в откровенно карикатурном виде, создает именно «несостоявшаяся революция», когда «народ», так и не ставший политической нацией, падок на геополитическую пропаганду и готов в любой глупости видеть «величие».

      Препятствием для этой «беспомощной глупости» мог бы явиться «нормальный национализм» [11], но национальная революция (как неотъемлемая часть «буржуазно-демократической») в России также не состоялась.

      О необходимости национализма писал, например, Питирим Сорокин: «Вместо интернационализма, превратившего нашу страну в место охоты для искателей приключений из всех стран, возрождается и будет культивироваться будущим поколением национализм, понимаемый не как враждебность к другим странам, а как стремление принести благо своему отечеству» [27, с. 212]. На появление этих ценных признаний, до которых дошел в начале 1920-х годов русский интеллигент, несомненно, повлияли события той поры и торжество «Интернационала»