Россия и современный мир №1 / 2017. Юрий Игрицкий

оратор Ленин глубоко поразил Ильина, хотя, казалось бы, его нельзя было назвать блестящим оратором. Он не обладал такими артистическими данными, как, например, местная достопримечательность – итальянский анархист Бертони. Тот отличался внешностью актера-трагика, бархатным голосом и прочими атрибутами, необходимыми, чтобы обворожить женскую часть публики.

      Ленин был его антиподом. Невзрачная внешность, несколько хрипловатый голос и «привычка часто причмокивать в конце фраз» – этим не покоришь зрителя. Но Ильин поймал себя на мысли, что он, слушая оратора, как бы читает книгу. «Удивительная стройность мыслей, строгая последовательность изложения и неумолимая логичность сделали то, что вся это большая и в большинстве чуждая нам аудитория, не двигаясь и почти не дыша, как зачарованная, прослушала до конца лекцию Владимира Ильича». Когда он окончил говорить, большая часть зала аплодировала ему. Но настоящее мастерство проявилось во время полемики. Он разделался с ними быстро – «это был не бой, а избиение младенцев!». Враги повержены, собрание закончено, и дружные аплодисменты сопутствовали победе логики полемиста.

      Карпинские и Ильин провожают Ленина до поезда.

      Последняя реплика Ильича из окна вагона:

      «– Советую вам перестать быть вегетарианцем!

      – Советую вам сделаться вегетарианцем! – с юношеским задором отвечаю ему я. Ленин смеется…»

      Юноша запомнился Ленину, и он неоднократно справлялся у Карпинских о его житье-бытье, приглашал на отдых в Краков, но этому помешала война. А после приезда Ленина в Петроград они коротко встретились снова. Вождь не узнал его: загорелый, запыленный, в офицерских погонах – он не был похож на довоенного юнца. Ильин напомнил о себе:

      «– Мы с вами видели в Женеве». Я – «витмеровец»…

      «– А, вегетарианец! – воскликнул он, и веселая ласковая улыбка озарила его лицо. По-видимому, это обстоятельство всего сильнее врезалось ему в память. Милый, добрый Ильич!»24.

      Здесь уместно и мнение графа П.Н. Зубова об ораторском искусстве Ленина: «Его ораторское дарование было удивительно: каждое его слово падало, как удар молота, и проникало в черепа. Никакой погони за прикрасами, ни малейшей страстности в голосе; именно это было убедительно. Позже я имел случай сравнить способ его речи с Муссолини и Гитлером. Последний сразу начинал с истерического крика и оставался все время на этой форсированной ноте, не имея дальнейшего подъема; я никогда не мог понять, как этот человек мог влиять на слушателей, разве что они все были истериками. Прекрасноречие Муссолини могло действовать на настроение итальянцев, но по сравнению с ленинским оно не было таким же понятным. Лишь единственный европейский оратор мог сравниться с Лениным – это Черчилль»25.

      К этому можно добавить свидетельство московского обывателя Н.П. Окунева, который в годы 1914–1923 вел дневник. Для историка этого времени он необыкновенно

24

Ильин-Женевский А.Ф. Один день с Лениным: Из воспоминаний «витемеровца». – Л.–М., 1925. – С. 18, 19.

Следует добавить несколько слов в адрес А.Ф. Ильина-Женевского (1894–1941). Во время Октябрьского переворота он вывел на «Штурм Зимнего» химический батальон. Фраза «милый, добрый Ильич» – неслучайная. Ф.П. Богатырчук, профессор – рентгенолог и чемпион СССР по шахматам 1927 г., а впоследствии – власовец, писал об Ильине-Женевском, как об одном из немногих известных ему коммунистов, «искренне веривших в величие своего пророка Ленина. С ним можно было даже спорить на скользкие темы и высказывать мысли, не боясь, что он донесет… У этого коммуниста было действительно человеческое лицо, но таких, как он – раз, два и обчёлся». (Богатырчук Ф.П. Мой жизненный путь к Власову и Пражскому манифесту. – Сан-Франциско, 1978. – С. 79.)

25

Зубов В.П. Страдные годы России: Воспоминания о Революции [1917–1925]. – München, 1968. – С. 76.