Россия и современный мир №1 / 2017. Юрий Игрицкий

портрет, сделанный вовремя, в будущем он сошел бы за карикатуру. Еще неожиданнее отношение Поссе к Плеханову. «На подмогу Ленину под шумные аплодисменты поднимается на кафедру пожилой плешивый интеллигент с густыми черными бровями, мефистофельски загнутыми над живыми, во все стороны стреляющими глазами. Это был Плеханов. Говорит он с продуманной жестикуляцией, говорит красно, точнее пестро: так и сыплются остроты, цитаты, в том числе из Крылова, ссылки на героев Гоголя и Щедрина… Несмотря на это или именно поэтому, слушать его было жутко, ибо легкая шутливая форма особенно ярко оттеняла зловещую жестокость содержания. Нападая на террор социалистов-революционеров, он восхвалял террор Великой французской революции, террор Робеспьера. Каждый социал-демократ, говорит Плеханов, должен быть террористом, а’la Робеспьер. Мы не станем, подобно социалистам-революционерам, стрелять в царя и его прислужников, по после победы мы воздвигнем для них гильотину на Казанской площади. Не успел он закончить этой фразы, когда среди жуткой тишины, переполненной залы раздался отчетливый голос: “Какая гадость!” Сказано это было громко, но спокойно, убежденно и потому внушительно, Плеханов побелел, вернее, посерел…»17

      На следующий день Поссе написал резкое письмо Плеханову о разрыве с ним, Лениным и другими, и печатно стал выступать против тогдашней социал-демократии. Обратим внимание, что в 1923 г. Поссе имел мужество отвергать классовый террор, прозрачно намекая на советский режим: «Обещание поставить гильотину на Казанской площади стоит в тесной связи с обещаниями, данными Плехановым и его сторонниками на съезде РСДРП в 1903 г., разогнать русский парламент через две недели, если состав его будет не соответствовать интересам Социал-Демократической Партии, или, напротив, сделать его бессрочным, если состав его будет этим интересам соответствовать, лишить буржуазию избирательных прав, ограничить свободу слова, не считаться с неприкосновенностью личности…»

      Не надо быть особенно прозорливым, чтобы узреть под анонимными словами «его сторонников» истинных руководителей Октября, одним махом решивших проблему Учредительного собрания и прочих «мелочей»: свободы слова, свободы личности и т.д. Резюме о встрече с Плехановым и Лениным следующее: «Злость сильна, и на этот раз победа осталась за “искровцами”, несмотря на гадость Плеханова»18.

      И еще одна деталь. Думаю, она касается больше Ленина, чем царя: «Будь на месте Николая II человек с такими способностями и с такой могучей волей, какие были у Петра I, русская история конца XIX и начала ХХ века была бы несколько иной, чем мы ее теперь знаем. Совершенно отрицать роль личности в истории для тех, кому интересно общественное творчество Ленина, невозможно. И надо помнить, что в социологии, как в математике, приходится считаться с величинами не только положительными, но и отрицательными»19.

      Среди причин возвышения Ленина следует отметить его несомненную «харизму». Обратимся к ранним воспоминаниям одного из первых соратников вождя, затем исчезнувшего

17

Поссе В. Воспоминания (1905–1917). – Пг.: Мысль, 1923. – С. 90–91.

18

Там же. – С. 90–91, 93.

19

Там же. – С. 22–23.