Голубые пуговицы. Даша Лунина

бумажек. Видимо, на них предполагается писать мне письма, что у неё всё в полном порядке.

      – Это вот ложечка. Я ей снег накладывать буду.

      Розовая ложка из куклиного набора, обляпанная то ли кашей, то ли картошкой. Застывшая в камень еда на этом орудии кормления выглядит жутко неаппетитно.

      – Жень, зачем ложкой-то? Так, прямо тарелкой и зачерпнёшь!

      – Медведей кормить буду.

      – Ложкой?! Снегом?!

      – Ну да.

      Бедные медведи.

      Пуговицы уже просто искрятся, но мордаха таки сохраняет серьёзное выражение.

      – Это такая палка. Буду ей кого-нибудь колотить.

      Это, блин, не палка, это отломанная нога от куклы! Прикрываюсь воротником, дабы не испортить дальнейшие рассуждения откровенным и громким ржачем.

      – Жень, ты кого там колотить-то собралась?

      – Эмм… Медведей!

      – За что их бить-то? Ты ж их, вроде, кормить собралась!

      – Ха! А вдруг они на меня как накинутся! Я их зря кормила, получается!

      Я начинаю хихикать. Я сдерживаюсь, прикрываюсь, держу рот плотно сжатым, но смех предательски рвётся наружу.

      – Это вот кисточка. Буду ей вот так лицо… подметать. Или снег с ботинок. Это ещё кисточка. Это чтобы глаза от туша от… метать.

      Показывает, как именно, она будет это делать. Только не всё сразу, Жек!

      – Это вот телефон, я тебе позвоню, как доберусь.

      – Жень, так это же МОЙ телефон!

      – Ну мой-то у бабушки! И на нём денег нет!

      Железная логика. Пуговицы недоверчиво смотрят на меня – я серьёзно или притворяюсь? Не понимаю всей серьёзности миссии? Телефона мне жалко, что ли?

      Ну, вроде всё, собралась. Затолкала кое-как всё обратно в сумочку, напялила варежки. Пошла в сторону двери. Обернулась, помахала.

      – Куропатка, а ты хоть знаешь, где Северный полюс?

      Пуговицы сочувственно смотрят на меня, видимо, окончательно сражённые моей тупостью.

      – На севере, мам.

      Дверь закрывается, я возвращаюсь к перипетиям героев книжки.

      Через несколько минут (каких минут – страницу только и прочитала!) она забегает в комнату с криком «Мама, я вернулась! Живая!»

      Последнее слово меня окончательно добивает, и я всё-таки начинаю смеяться. Она прыгает ко мне на диван, весело хохочет вместе со мной, дрыгает ногами и машет варежками. При этом резиновый сапожок нечаянно прилетает мне в лоб, но я этого как будто не замечаю. Победителей не судят! Ну всё, говорю. Наконец-то ты вернулась. А теперь – мыть руки и обедать.

      …Вот боюсь я её отпускать на Северный полюс. Там страшно, и медведи ходят. И отлично понимаю, что она когда-нибудь уйдёт. Возьмёт с собой много ненужных на мой взгляд вещей, вроде куклиной ноги, но которые ей наверняка пригодятся, и уйдёт. И меня, в общем-то, не спросит. А я буду сидеть и ждать, когда же она придёт и расскажет мне, что там увидела. Ведь у каждого из нас – свой Северный полюс.

      Я на своём жить осталась.

      Моя бабушка

      Ездили мы в Тюмень, к моей бабушке. Женя у меня вообще богата на родственников. Давеча она мне доказывала,