Культурология. Дайджест №1 / 2013. Ирина Галинская

земли. Ниобея встречается и в фиванском мифе, родившемся еще на одной родине греческого герметизма, в городе Кадме. Однажды Ниобея возгордилась своим многочисленным потомством перед супругой Зевса Лето, имевшей всего двух детей, Аполлона и Артемиду, и они, по наущению матери, расстреляли всех ниобидов, отчего Ниобея окаменела от горя и стала аркадской скалой.

      Эти истории, связанные с хтоническим Гермесом187, имеют косвенное, а то и прямое отношение к Орфею, который по одному из вариантов основного мифа был сыном Аполлона188. И все, что изобличает вражду между подземным Гермесом и его солнечным соперником, конечно же, проецируется на боговдохновенного кифареда, чья лира после расправы, учиненной над Орфеем менадами, хранилась в Аполлоновом святилище189.

      Гермес подземный занимал исключительное место в греческом пантеоне: только ему было позволено преступать пределы обители, навеки отданной во владение Аиду. Нарушив эту прерогативу бога-психопомпа, Орфей нанес ему тяжкое оскорбление, и недаром возмездие настигло поэта на границе между мирами, где функции Гермеса приобретали особую важность.

      Таким образом, придуманное Кондратьевым обольщение Эвридики имело достаточное мифологическое обоснование. Оно выглядит еще убедительнее, если принять во внимание фаллическое реноме Гермеса, поклонение которому восходит к оргиастическим культам плодородия. На Киллене, самой высокой аркадской вершине, его почитали как символ зиждительной силы природы190. Беотийцы поклонялись Гермесу – столбу: богу могил с изображениями фаллоса, и миф сообщал, что Гермес-психопомп сексуально возбуждался при виде Персефоны191.

      Подобные изображения Гермеса сохранила и греческая вазопись. В книге К. Ватцингера «Греческие вазы в Тюбингене» есть фрагмент краснофигурной росписи «Жертвоприношение герме», где герма изображена в виде человеческой фигурки с эрегированным фаллосом192. Более того, греческий писатель Афинагор (II в.) утверждал, что жезл Гермеса символизирует форму совокупления. Происхождение этого символа он относил к сексуальному посягательству Зевса на свою мать Рею. Избегая соития, она приняла обличие змеи, но Зевс тут же превратился в змея и, связав ее так называемым гераклейским узлом, совершил над ней насилие. Точно так же он совокупился и со своей дочерью Персефоной193. Впрочем, инициатива эротической игры Эвридики с Гермесом могла исходить и от возлюбленной Орфея: нимфа всегда ассоциировалась с легкомыслием, и, например, Гамлет, видимо, хорошо это знал. Недаром он именует Офелию нимфой. «О, нимфа, помяни мои грехи в твоей святой молитве!.. – саркастически молвит он ей. – А-а! Ты честная девушка?».

      У древних греков бытовало мнение, что общение с нимфами чревато катастрофой. Если человек сходил с ума – рождалась молва, что им завладели нимфы194. Вместе с тем архаическое сознание приписывало умершим сильнейший половой голод195, и смерть мыслилась в образе свадьбы196.

187

Там же. – С. 116.

188

См.: Пиндар. Аргонавты. Стихи 175–178.

189

См.: Грейвс Р. Мифы Древней Греции: Пер. с англ. – М.: Прогресс, 1992. – С. 81.

190

См.: Павсаний. Описание Эллады. IX: 27, 2.

191

См.: Хюбнер К. Истина мифа: Пер. с нем. – М.: Республика, 1996. – С. 880, 891–892.

192

См.: Нильссон М. Греческая народная религия. – СПб.: Алетейя, 1998. – Илл. № 3.

193

Фрагменты ранних греческих философов / Изд. подг. А.В. Лебедев. – М.: Наука, 1989. – Ч. 1. – С. 65.

194

Нильссон М. Указ. соч. – С. 20.

195

Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. – СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1996. – С. 251.

196

См.: Софокл. Антигона. Стихи 876–880, 891–892. Также: Молок Д.Ю. Черты имплицитной мифологии в надгробиях греческой классики // Жизнь мифа в Античности: В 2 ч. – М., 1988. – Ч. 2. – С. 152.