Суд идет. О судебных процессах прошлого: от античности до новейшей истории. Алексей Кузнецов

такового в Европе Восточной: английская или немецкая ведьма неизбежно рассматривалась как непрощаемая грешница, заключившая сделку с Князем Тьмы и представляющая колоссальную угрозу для окружающих. Восточнее же, как пишет один из родоначальников научного исследования темы, классик украинской историографии В. Б. Антонович, «допуская существование в природе сил и законов, вообще неизвестных, народ считал, что многие из этих законов известны лицам, которые сумели тем или иным способом их познать. Итак, само по себе познание тайны природы не считалось за что-то греховное, противоречащее религиозному обучению…»

      Иными словами, для наших предков ведьма – не служитель дьявола, а существо, обладающее недоступной большинству силой, которая может быть направлена как во вред, так и во благо. Соответственно, если «охота на ведьм» в Европе инспирировалась церковью и светскими властями, как противостояние вселенскому Злу (со всеми присущими подобной борьбе «перегибами на местах» и прочим разлетом щепок), то среди родных осин ведовские процессы имели точечный и, юридическим языком выражаясь, гражданско-правовой характер, где речь шла преимущественно о возмещении причиненного ущерба. Разумеется, если ущерб был масштабным, наказание переходило в уголовно-правовую плоскость, как в 1204 году в Суздальском княжестве при князе Всеволоде Большое Гнездо, где некие «лихие бабы» были сожжены за неурожай, или как в 1411 году в Пскове, где несколько «жёнок вещих» якобы наслали на город чуму и были подвергнуты такой же казни.

ДЕЛА ВОЛШЕБНЫЕ

      Вместе с тем власти хотели быть в курсе положения дел в сфере ведовства, для чего регулярно обязывали местное церковное и светское руководство информировать столицу. Например, указ Анны Иоанновны от 1737 года вменял епархиальным архиереям дважды в год доносить в Синод о состоянии дел с «суевериями». Разнообразие суеверий естественным образом соответствовало разнообразию человеческих отношений: известная современная исследовательница темы Е. Б. Смилянская в фундаментальной монографии «Волшебники. Богохульники. Еретики. Народная религиозность и «духовные преступления» в России XVIII в.» (М., «Индрик», 2003) на материале двухсот сорока следственных дел о волшебстве выделяет четыре основных вида заговоров: для умилостивления власть имущих (около 20 % дел), лечебные (свыше 30 %), любовные (около 16 %) и с целью вызвать порчу или предохраниться от таковой (порядка 15 % дел). Некоторые из них были весьма сложными и требовали от следствия немалых усилий. Например, дело крестьянки Катерины Ивановой из деревни Тишина Угличского уезда, которую в 1764 году две односельчанки обвинили в чародействе. Дело это замечательно тем, что в нем сплелись воедино неоднозначные, мягко говоря, представления наших предков о ведьмах, сферах их деятельности и пределах их возможностей.

«…ПО ОДНОМУ ДИАВОЛУ, ВЗОЙДИТЕ!»

      «Дело» началось с того, что две молодые крестьянки, Анна Иванова и Прасковья Семенова, в состоянии, судя по всему, истерического припадка «выкликнули» имя вдовы Катерины