Россия и современный мир №2 / 2015. Юрий Игрицкий

даже не минимальная, а средняя зарплата составила 6,8 долл. США [3, с. 10].

      Было и другое важнейшее обстоятельство, которое практически исключало возможность того, что взгляды сторонников социального государства смогут оказывать преобладающее влияние на формирование политического курса постсоветской России: они противоречили текущим интересам и потребностям выходящей на авансцену бюрократии. К началу 90-х годов, когда Россия встала перед фактом неизбежности реформ, в стране не было необходимого в переходный период ответственного государства, способного вырабатывать соответствующее переживаемому этапу нормы, а также надлежащих органов исполнительной власти, обеспечивающих следование им на практике.

      Государственные органы все более заполнялись теми, кого мало волновала профессиональная деятельность в нем как таковая, но чрезвычайно привлекали карьерные возможности, понимание, основанное на опыте последнего времени, что исполнение распределительных и контрольных функций власти всегда может быть конвертировано в валюту. В итоге российская бюрократия становилась все менее профессиональной, все более многочисленной и безразличной к повседневным нуждам народа, но обладающей все большей властью.

      Превращаясь в доминирующий слой общества, отечественное чиновничество стремилось к достижению двух основных целей: большего доступа к материальным благам в официальной и неофициальной форме и меньшей загруженности повседневной, требующей высокой квалификации, но не сулящей непосредственных материальных выгод деятельностью. При этом было весьма желательно, чтобы названные стремления и основанная на них политика вписывались в какой-либо признанный в мире бренд. Но ни консерватизм, ни социалистические течения в их реформистской и революционной форме не могли удовлетворить последнего пожелания российской бюрократии. До некоторой степени на это способен либерализм, но только в той части, в какой он призывает к сокращению государственных функций, но ни в коем случае не тогда, когда он требует удешевления государства, сокращения численности чиновничества и изживания коррупции. Все же за неимением лучшего выбора отечественная бюрократия предпочитала рядиться в либеральные одеяния. Однако все это не имело ничего общего с основными направлениями классического либерализма. Это было российское ноу-хау – чиновничий либерализм, или бюролиберализм.

      Естественно, что социальная проблематика, вопросы распределения и перераспределения находились под особым вниманием бюрократии, стремившейся закрепить за собой монополию на получение максимально большого куска общественного пирога. Однако усилия на этом направлении в некоторой степени ограничивались намерением хотя бы внешне соответствовать общепризнанной передовой социальной модели. Это заставляло значительную часть политических сил российского общества на вербальном уровне высказывать одобрение ее концепции, что в известной