Политическая наука №3 / 2016. Политическая семиотика. Коллектив авторов

вне выражающей их знаковой системы (формально знаки этого языка могут совпадать со знаками естественного языка – см. ниже). Так, если свойство «быть шатеном» может быть сведено к некоторому набору характеристик, независимых от его языкового выражения, то свойство «быть гражданином Армении» может быть определено только посредством некоторых текстов и процедур.

      Однако утверждение, что вышеприведенное высказывание не имеет отношения к реальности, приводит к абсурду – это то же, что и утверждать, что имя собственное «Республика Армения» не имеет отношения к Республике Армения. Столь же непонятным будет и утверждение, что это ложное высказывание, – статьи конституции могут не выполняться на практике, но они не могут быть ложными, именно потому что являются статьями конституции (их «ложность» или «недействительность», как было отмечено выше, явится следствием уже других факторов – скажем, несоблюдения процедуры их принятия, например как результат признания факта фальсификации результатов голосования). Это вновь приводит к той мысли, что рассматриваемые как ПД статьи конституции уподобляются перформативам, – это обязательство (т.е. обещание государства, которое оно может и не выполнять, но которое от этого не перестает быть обязательством, – как и в случае с ложной клятвой, которая тем не менее остается клятвой). При этом место говорящего, того, кто берет на себя обязательство, занимает неодушевленный адресант, тем самым порождая еще одну лингвистическую фикцию: государство (или какой-либо иной политический институт) выступает не только как институциональный факт, но и как субъект речевого акта, что также можно считать характерным проявлением языка в политической функции30. Соответственно, вся семантическая система (модельная структура) становится ориентированной не на мир – контекст некоторого конкретного говорящего, а на определенный лингвополитический конструкт, создаваемый данным институтом – субъектом речевого акта. Сами по себе вне контекста высказывания «В Республике Армения гарантируется свобода экономической деятельности» или «Неверно, что в Республике Армения гарантируется свобода экономической деятельности», не противоречат друг другу, поскольку неясно, что понимать под Республикой Арменией. Взятые изолированно (как в нашей статье), они не могут быть рассмотрены как высказывания политического дискурса. Только в конкретном тексте будет возможно определить их референцию – к какой системе миров они относятся и какой мир в данной системе рассматривается как актуальный. Эти высказывания могут быть отнесены к ПД, если, по Лассвеллу, будут затрагивать систему властных отношений в Армении, упрочивая позиции правящего режима или же противостоя ему. Если же эти высказывания встретятся в экономическом обзоре или в диссертации по конституционному праву, то они перестают относиться к ПД и должны оцениваться уже по иным основаниям. Задаваемая текстом институциональная реальность

30

Напомним, что Роман Якобсон, предлагая классическую систему шести функций языка, предусматривал возможность появления новых путем совмещения как самих базисных функций, так и критериев их выделения. В качестве примера он приводил магическую: «Из этой триады функций можно легко вывести некоторые добавочные функции. Так, магическая, заклинательная функция – это как бы превращение отсутствующего или неодушевленного “третьего лица” в адресата сообщения» [Якобсон, 1974, с. 200]. Можно продолжить и рассмотреть как пример совмещенной функции «превращение отсутствующего или неодушевленного третьего лица» не только в адресата, но и в отправителя сообщения [Золян, 1999]. Так выражают себя власть и ее институты: «Мы, народ», «Мы, Объединенные Нации». В подобных выражениях установкой является именно деперсонификация реальных адресантов, лиц – носителей власти, власть стремится выразить себя в квазиодушевленном субъекте. На эту функцию может настраиваться функция уже третьего порядка – узурпирующая, когда одушевленный адресант говорит от лица неодушевленного Левиафана (народа, государства): «Наш народ не потерпит» значит «Я, имярек, не потерплю». Связь политического действа и ритуала проявляется как возможность трансформации магической функции в левиафановскую.