Милый белый свет. Юлия Валерьевна Шаманская

мной деньги. Аппетиты у него большие, не то, что у меня. Гуляет с размахом, видимо, потому, что не на свои. Я перестала брать его с собой. Тогда он нашел каких—то старых друзей с деньгами. Они его поили, а он их развлекал, изображая всеобщее посмешище. Он хорошо выполнял свою работу шута, даже мог иногда дерзить. Но, как только чувствовал, что перегнул палку, поджимал хвост. Я знаю об этом, потому что первое время ходила с ним. Но быстро перестала. Это можно понять.

      Мы с мужем давно перестали быть близкими людьми, но были нужны друг другу. Я думала, что будем вместе до самой смерти, ведь умрем рано. Только неизвестно, кто первый.

      Странно, но люди вокруг нас ничего не замечали. Не то что бы совсем ничего. Но ни, намекающая на мой алкоголизм, начальница, ни родная мама, и даже не особенно пристрастная ко мне свекровь, не понимали положение вещей. Не видели края бездны.

      Единственный человек, который бы всерьез огорчился в случае моей смерти – мама. Папа, – вряд ли. Его больше всего интересуют политическая ситуация в стране, глобальное потепление, и нашествие НЛО. Мама бы огорчилась, я уверена. Хотя, когда ее персона всплывает в разговоре, я всегда жалуюсь, что она поступила со мной нечестно. Что она занимается моей сестрой, а меня выкинула из своей жизни. Все это из-за квартиры, которая у меня была. Вернее, я долгое время думала, что была.

      Когда мне было 17, умерла наша бабушка. После нее осталась однокомнатная квартира. На семейном совете решили, что квартира будет моей. Сестре было всего 14, а я уже невеста. Единственная оговорка в пользу сестры, что в случае, если я выйду замуж за богатого, и квартира мне будет не нужна, тогда я отдам ее сестре. Я с легкостью согласилась.

      Жить мне в своей квартире пока не разрешали. Я поступила в экономический вуз на коммерческое отделение. Учебу оплачивали родители. Они говорили, что жить отдельно я смогу, когда получу образование. А студенческая жизнь полна соблазнов, и лучше, если я в это время буду под присмотром.

      Мне нравилась моя квартира. Я следила за ней, убирала, покупала туда всякие милые штучки. И мечтала об окончании учебы, и о том, как буду жить совсем одна, и даже, может быть, никогда—никогда не выйду замуж. Мне так хотелось побыть одной! Мне хотелось быть одной бесконечно долго. Но я знала, что это невозможно. Разве что, если я стану отшельником где—то в Египетской пустыне. Хотя, говорят, и там уже стало слишком людно.

      Когда моей младшей сестре Соне исполнилось 17, я еще училась. Поэтому родители смогли устроить Сонечку только в самый дешевый вуз – педагогический. Она поступила, и почти сразу же забеременела, ушла жить к парню и бросила институт. Я бы с удовольствием присоединилась к когорте ахающих и осуждающих родственников, если бы не один нюанс: парень был не местный, а из какой—то деревни, и жил он в съемной квартире. Никто пока ни о чем не говорил, но мое сердце чуяло…

      В нашей семье две дочери, обе красавицы, но ни одной из нас не было суждено пройтись в белом платье с фатой под марш Мендельсона. Мы выходили замуж всегда в самый неподходящий момент. Соня со