Победитель не получает ничего. Мужчины без женщин (сборник). Эрнест Хемингуэй

наглец.

      – Триста швейцарских франков.

      Она ушла, мистер Уилер посмотрел ей вслед. Дверь открыл носильщик. Тот самый, который погрузил вещи мистера Уилера на свою тележку.

      – Поезд подходит, сэр, – сказал он по-французски.

      Мистер Уилер встал.

      – Mademoiselle! – позвал он. Официантка подошла к столу. – Сколько я должен за вино?

      – Семь франков.

      Мистер Уилер отсчитал восемь и оставил их на столе. Надев пальто, он последовал за носильщиком на перрон, где продолжал падать снег.

      – Au revoir, Mademoiselle, – сказал он, проходя мимо официантки.

      Официантка проводила его взглядом. «Урод, – думала она, – урод и наглец. Триста франков ни за что. Сколько раз я делала это даром. Да и места здесь для этого нет. Если бы он получше соображал, то понял бы, что тут негде. Некогда и негде. Триста франков! Что за люди эти американцы!»

      Стоя на бетонном перроне возле своего багажа и сквозь пелену снега глядя вдоль рельсов на головной прожектор приближавшегося поезда, мистер Уилер думал, что забава обошлась ему очень дешево. В сущности, кроме платы за обед он потратил семь франков на бутылку вина и франк на чаевые. Хотя хватило бы и семидесяти пяти сантимов. Теперь он жалел, что не оставил на чаевые только семьдесят пять сантимов. Один швейцарский франк – это пять французских. Мистер Уилер направлялся в Париж. Он был очень щепетилен в отношении денег, а в отношении женщин – ничуть. Ему уже доводилось прежде бывать на этом вокзале, и он прекрасно знал, что никакого помещения наверху нет. Мистер Уилер никогда не рисковал попусту.

      Часть II

      Откровения мистера Джонсона в Веве

      В станционном буфете было тепло и светло. Деревянные столы лоснились от постоянного протирания, некоторые из них были накрыты скатертями в красно-белую полосу, некоторые – в сине-белую, и на всех стояли корзинки с солеными крендельками в пакетиках из вощеной бумаги. Деревянные сиденья резных стульев были потертыми, но удобными. На стене висели часы, оцинкованная буфетная стойка располагалась в дальнем конце. За окном шел снег. За столиком под часами двое вокзальных носильщиков пили молодое вино.

      Пришел еще один носильщик и объявил, что Симплонский восточный экспресс следует из Сент-Морица с часовым опозданием. Официантка подошла к столику мистера Джонсона.

      – Экспресс опаздывает на час, сэр, – сказала она. – Принести вам кофе?

      – Если это вас не затруднит.

      – Прошу прощения? – переспросила официантка.

      – Да, принесите, пожалуйста.

      – Благодарю.

      Она принесла из кухни кофе, мистер Джонсон посмотрел в окно на снег, кружившийся в свете перронного фонаря.

      – Вы говорите на других языках, кроме английского? – спросил он у официантки.

      – О да, сэр. Я говорю по-немецки и по-французски и еще на местных диалектах.

      – Не хотите ли чего-нибудь выпить?

      – О нет, сэр. Нам не разрешается пить в буфете с посетителями.

      – Тогда сигару?

      – О нет, сэр. Я не курю, сэр.

      – Я тоже, – сказал Джонсон. – Мерзкая привычка.

      Официантка