Тропа ведьм. Слёзы навий. Ная Геярова

руках и лице горели так, словно рассеченные раскаленным ножом. Пузырились остатки болотной жижи на коже. Аглая пыталась стереть, но не выходило. Даже тугие струи не могли смыть напоминание близкой смерти. Земля под ногами раскачивалась. В голове шум и гул. И уже непонятно, то ли дождь так шумит, то ли говорящие деревья, а может, просто нет больше сил, вот и давит виски. А гул… Он точно под ногами. Живой, и оттого пугающий. Как будто сотни голосов разом пытаются заговорить. Теперь она слышит, это не деревья. Это исходит из–под толстых корней. И мерещится, что те шевелятся, пытаются вырваться из земли. Жутко и страшно, вот только сил нет двигаться дальше.

      – Ника, куда мы бежим? Мне одной кажется, что рощица слишком большая? Мы уже тысячу раз должны были выйти, если не на трассу, то на стоянку!

      Ника, остановившаяся у древней ели, потрогала мох на рыжей коре, шмыгнула носом. В полосе ливня девушка выглядела темным размытым силуэтом.

      – Алька, ты серьезно? – крикливый до истерики голос. Ника цеплялась обломанными ногтями за ствол, и душащий хрип вырывался из легких, выпуская тонкие струйки холодного пара, тут же сбиваемого струей дождя. – Ты вокруг посмотри! Это не похоже на нашу милую, добрую рощицу! Там же три сосны в два ряда. Да и болот вокруг нет! Это не наша роща, как пить дать!

      – А что это? – едва выдохнула из палящего огнем горла Аглая.

      – Черт его знает. Главное, выход найти. А там разберемся, куда и как попали!

      Ника сползла по дереву на мокрую землю. Глаза закрывались сами собой. В висках стучало. И раны… Как же они горели, внутри словно пульсировали живые нити. Обжигающие, зловонные, разъедавшиеся едкой жижей болота и острыми сучьями вековых деревьев.

      Вой донесся внезапно и совсем близко, заставив Нику разомкнуть веки.

      – Алька!

      Та не отвечала. Тоскливо склонился ее силуэт у соседнего дерева.

      – Алька! – Ника испугалась. Не хватало в такой ситуации одной остаться. Пересилив усталость и пронзившую тело боль, она встала на четвереньки. Качаясь, доползла до подруги. Опустилась рядом, начала толкать.

      – Давай приходи в себя.

      Аглая застонала. Нехотя открыла глаза и посмотрела на Нику. Мутный, нездоровый взгляд.

      – Тварь вернулась, – выдавила Ника. – Слышишь?

      В подтверждение вой раздался ближе.

      – Вставай, Алька! – Ника, морщась, поднялась. Аглая вставать не хотела. Покачала головой и снова закрыла глаза.

      – Не смей меня бросать! – перешла на хрипящий шепот Ника. И, вцепившись в плечо Аглаи, потянула вверх. Зашептала судорожно, еле сдерживая колотящую от страха и холода дрожь.

      – Ты зубы твари видела? Если двигаться не будем – сожрет. Ты, главное, шевелись, может, и побоится напасть. Главное – идти. Алька! Ты ногами передвигай, через силу, но передвигай! Слышишь меня? – Голос Ники доносился обрывками и доходил с трудом.

      Она переставляла ноги. С болью во всем теле. Слушала и почти не понимала, что говорит подруга. Но через муть сознания доходило одно – нужно идти.

      Вой то несся позади, расползался вокруг,