Стрела архата. Сергей Георгиевич Михайлов

отозвался Чудаков, не расслышав. – Вы это мне?

      – А то кому же! – Старик зажёг спичку и с удовольствием прикурил. – Ружьишко-то, говорю, вчерась было, а сегодня, гляжу, нету. Куды сплавил, говорю? Ась?

      Чудаков воспринимал старика как незначительную деталь окружающего ландшафта – не более. Он и раньше видел этого древнего деда – всё на том же ящике из-под вина и с традиционной «козьей ножкой» в редких, кое-где ещё оставшихся, зубах, но особого интереса к нему не проявлял. Мало ли чудаков на свете! Пусть себе сидит, раз ему так хочется. Нынешним же утром Максим более, чем когда-либо, не был расположен замечать этого заядлого курильщика махорки, так как в мыслях своих давно уже нёсся к Москве и шёл по следу преступника. Карман его джинсов жёг газетный клочок с таинственным телефонным номером.

      – Я ведь всё вижу, – не отставал дед, – всё замечаю. Вчерась у тебя ружьишко-то было, когда ты в ляктричку садился, а нынче, значить, его, ружьишка-то, уже и нетути. Я вот тут покумекал…

      Чудаков, раздосадованный назойливостью словоохотливого деда, в сердцах ответил:

      – Послушай, дед. Никуда я «вчерась» не ездил и ни в какую «ляктричку» не садился, а ружья у меня и в помине нет, так как ни стрелять, ни даже держать его я не умею. Скумекал?

      – Рассказывай, как же! – недоверчиво прошамкал дед и скосил бесцветные глаза к переносице. – Небось не слепой ещё – вижу. И штаны твои линялые приметил, и енту рожу жуткую на твоей груди. Я ведь по роже-то тебя и признал – страсть, а не рожа. А глазищи-то, глянь, глазищи – аж до самых печёнок пробирает…

      Из-за поворота показалась электричка. Чудаков сразу повеселел.

      – Обознался ты, дед, – сказал он примирительно. – Не был я здесь, клянусь. Спутал ты меня с кем-то. А насчёт рожи, – Максим кинул взгляд на подарок покойного профессора, – ты, пожалуй, прав. Рожа, действительно, жуткая. Только не мог ты её видеть, так как футболка эта существует в единственном экземпляре. Так что и здесь ты впросак попал, дед. Про ружьё уж я и не говорю…

      Старик не на шутку обиделся. Голос его задрожал.

      – Я на фронте в разведчиках ходил, не тебе меня учить – соплив ещё. Не было такого случая, чтобы я обознался, понял? А тебя я видел – это уж как пить дать. И рожа у тебя на груди, действительно, в единственном экземпляре…

      Подошедшая электричка оборвала их спор. Последних слов старика Чудаков уже не слышал. Отмахнувшись от деда, словно от назойливой мухи, он сел в поезд и… тут же забыл о нём. Поезд дёрнулся и, медленно набирая скорость, повёз нашего сыщика в Москву.

      В Москве Чудаков первым делом отыскал телефон-автомат и сообщил в милицию о ночном происшествии в дачном посёлке. Потом, с чувством выполненного долга, отправился к себе домой. Жил Максим Чудаков на проспекте Мира, рядом с метро «Щербаковская», в старом добротном доме с невесёлым видом из окна на облезлую стену какого-то учреждения. Жил он один в однокомнатной квартире, ибо ни жены, ни детей Чудаков не имел. Отсюда и некий спартанский дух его обиталища – Максим