Эжени флиртовала… Женщины времен Июльской монархии. Ги Бретон

прилежная разночинка, она записывала имена своих любовников в специальную книжечку и ежемесячно подводила итоги того, чего она от них смогла добиться. Те из любовников, которые не оказались достаточно полезными, лишались, по выражению ее близких друзей, доступа «к конфетке Софи»…

      Молодая женщина давно уже мечтала открыть у себя политический салон и принимать дома государственных деятелей, дипломатов, журналистов. Маленький Тьер, как ей казалось, мог дать ей все это[6].

      Правда, она не знала того, что и юный Адольф, гулявший по Парижу в привлекающих всеобщее внимание жилетах и очках, щеголявший своим акцентом и красноречием, не находившим пока применения, очень рассчитывал извлечь выгоду из связи с ней.

      Несколько недель они разыгрывали комедию любви. Но Тьер, чей темперамент с годами становился все горячее, исполнял свою роль с таким рвением, таким блеском, такими глубокими изысканиями «в деле доставления удовольствия», что госпожа Досн, восхищенная, очарованная, «урчащая от удовольствия», влюбилась в него всерьез.

      – Я сделаю тебя величайшим государственным деятелем Франции, – сказала она ему однажды после того, как он очень хорошо потрудился.

      Будущий освободитель страны отблагодарил ее подходящим обстановке жестом…

      1 января 1830 года Тьер вместе со своими приятелями Минье, Арманом и Карелли стал содиректором новой оппозиционной газеты «Насьональ», которую финансировал Талейран.

      В этой ежедневной газете, выступавшей на стороне герцога Орлеанского, с первых же номеров стали публиковаться статьи, содержавшие яростные нападки на режим. «С первого же номера, – писал Сент-Бев, – газета начала революционную осаду».

      Госпожа Досн, естественно, была в восторге:

      – Эта газета прославит тебя на всю страну…

      Продолжай в том же духе! Нападай на этого короля, который только сидит на троне, а государством не правит. И задай-ка взбучку Полиньяку, чье пребывание на посту министра является оскорблением всех и вся в нашей стране[7].

      Неловкая политика Карла X неожиданно помогла Софи подтолкнуть своего любовника к власти.

      26 июля 1830 года в газете «Монитер» были опубликованы известные королевские указы, временно отменяющие свободу прессы. Все оппозиционные газеты тут же дружно выступили против указов. Узнав об этом, Софи воскликнула:

      – Адольф, пришло время действовать! Лети скорее к себе в редакцию и возглавь борьбу: говори, кричи, требуй, делай все, чтобы все видели и слышали только тебя одного… И тогда ты выиграешь.

      Тьер помчался в «Насьональ», редакция которого находилась на улице Св. Марка, протиснулся сквозь толпу собратьев по перу, обсуждавших, что им следует предпринять, кого-то толкнул, кого-то лягнул, закричал громче других, влез на стол и произнес речь и в конце концов получил от собравшихся задание сочинить текст протеста.

      Ему дали большой лист бумаги, и он дрожащей рукой написал на нем то, что много раз говорил своей любовнице

6

Шарль Помаре писал: «Когда Тьер познакомился с Софи, она была замужем лет этак четырнадцать-пятнадцать. Женщина низкого происхождения, не завидовавшая знати, она обладала здравым смыслом и имела определенные политические амбиции. Будучи либералкой, она быстро нашла общий язык с молодым южанином, который тяготел к карбонариям. Ее гений, ее удача? Нет, просто она смогла предугадать будущность маленького журналиста, увидеть в этом скачущем существе исключительно глубокую личность. И она помогла ему “пойти в гору”. Она вцепилась в него мертвой хваткой, она стала его доверенным лицом, его свидетелем, его секретарем».

7

Мать Полиньяка была подругой Марии-Антуанетты, а самого его обожал король Карл X, называвший его по-свойски Жюлем. Дело все было в том, что когда Карл X был еще графом д’Артуа, он являлся любовником «Гишетки» – очаровательной герцогини де Гиш, сестры своего министра.