Раб. Книга 2. Вкус свободы. Нидейла Нэльте

нужно заняться языком Амадеуса. Отдаёт.

      Беру, кажется, рука даже дрогнула. С ума сойти. Не удерживаюсь, ещё раз прикасаюсь пальцем. Высвечивается адрес.

      – Тали… – бормочу, не знаю, что сказать.

      – В любое время, Антер. Возникнет желание – приезжай, буду тебя ждать.

      – Поучишь… меня танцевать? – спрашиваю неожиданно для себя.

      – Танцевать? – удивляется, ощущаю себя идиотом.

      – Когда освободишь, – приподнимаю ключ, – приглашу тебя куда-нибудь… потанцевать. Если захочешь.

      Сам себе не верю, что такое говорю, что это вообще возможно.

      – Уже хочу, – смеётся. – Поучу, конечно, не вопрос. Удивилась просто, мужчины обычно не любят танцевать.

      Смотреть, как ты с другим танцуешь, один из них ещё больше не любит.

      Тамалия

      «Циник» вопит в голове, чтобы немедленно вернула ключ в сейф, что если он кому попадёт… Нет, конечно, я максимально залегендирована, и если кто чужой будет копаться, совсем другой адрес высветится, но вдруг всё-таки заберутся в начинку? Прочитают? Господи, как бы Антера предупредить, чтобы не пытался найти, где этот адрес находится. Дура с дурными порывами.

      – Антер, – решаюсь. – Ты, пожалуйста, с Тарина не пытайся найти мой дом на Амадеусе. Не хочется, чтобы таринская знать заинтересовалась.

      – Я всё понял, можешь не повторять. Это правда было глупо, больше не стану светиться в межгалактической сети.

      – Нет, я рада, что ты с друзьями связался. Просто… ко мне же внимание повышено, только поэтому.

      Кивает. Молчу, раздумываю.

      – Послушай… может, их можно как-то использовать? Может, они приедут сюда, купят тебя и выпус…

      – Госпожа! – восклицает. – Пожалуйста, не нужно!

      – Ты им не доверяешь? – уточняю. Неплохой же вариант.

      – Пожалуйста, я вас умоляю… не нужно… – шепчет.

      – Антер, прекрати! Я же с тобой советуюсь, а не избавиться пытаюсь. Объясни мне, что не так.

      Отворачивается.

      – Да я же от стыда умру, если им меня выкупать придётся, – произносит тихо.

      – Но если это будет последним… вариантом? Они же отпустят тебя?

      – Я уже ничего не знаю, – вздыхает. – Столько за это время насмотрелся… Люди иногда ведут себя так… Вдруг решат, что оставить меня в рабстве – проще, буду под рукой, никуда не сбегу.

      – Да ну… глупости, – отвечаю, впрочем, не так уверенно, как хотелось бы.

      Представляю, чего ты насмотрелся, если ждёшь, что тебя и друзья родителей в рабстве оставят. Наверняка же они – люди нормальные. Но мало ли. Чтобы не сделать хуже, а то я потом сама же с ума сойду, если вдруг окажется, что им тоже такой раб не помешает. Да и Антера понимаю, у него, наверное, словно стена между тем, что там – и тем, что сейчас. И приносить рабство в воспоминания вольной жизни, пожалуй, болезненнее, чем продолжать исполнять рабские обязанности перед человеком, который, по сути, ему чужой.

      Молча сажусь на диван. Смотрит странно, вдруг спрашивает:

      – Если ты можешь меня продать, почему не можешь отпустить?

      Господи,