Немногие для вечности живут… (сборник). Осип Мандельштам

для ласковой, только что снятой маски,

      Для пальцев гипсовых, не держащих пера,

      Для укрупненных губ, для укрепленной ласки

      Крупнозернистого покоя и добра.

Январь 1934

      «Он дирижировал кавказскими горами…»

      Он дирижировал кавказскими горами

      И машучи ступал на тесных Альп тропы,

      И, озираючись, пустынными брегами

      Шел, чуя разговор бесчисленной толпы.

      Толпы умов, влияний, впечатлений

      Он перенес, как лишь могущий мог:

      Рахиль глядела в зеркало явлений,

      А Лия пела и плела венок.

Январь 1934

      «А посреди толпы, задумчивый, брадатый…»

      А посреди толпы, задумчивый, брадатый,

      Уже стоял гравер – друг меднохвойных доск,

      Трехъярой окисью облитых в лоск покатый,

      Накатом истины сияющих сквозь воск.

      Как будто я повис на собственных ресницах,

      В толпокрылатом воздухе картин

      Тех мастеров, что насаждают в лицах

      Порядок зрения и многолюдства чин!

Январь 1934

      «Откуда привезли? Кого? Который умер?..»

      Откуда привезли? Кого? Который умер?

      Где < >[9]? Мне что-то невдомек.

      Скажите, говорят, какой-то Гоголь умер?

      Не Гоголь, так себе, писатель-гоголек.

      Тот самый, что тогда невнятицу устроил,

      Который шустрился, довольно уж легок,

      О чем-то позабыл, чего-то не усвоил,

      Затеял кавардак, перекрутил снежок.

      Молчит, как устрица, на полтора аршина

      К нему не подойти – почетный караул.

      Тут что-то кроется, должно быть, есть причина.

      <………..>[10] напутал и уснул.

      «Мастерица виноватых взоров…»

      Мастерица виноватых взоров,

      Маленьких держательница плеч!

      Усмирен мужской опасный норов,

      Не звучит утопленница-речь.

      Ходят рыбы, рдея плавниками,

      Раздувая жабры: на, возьми!

      Их, бесшумно охающих ртами,

      Полухлебом плоти накорми.

      Мы не рыбы красно-золотые,

      Наш обычай сестринский таков:

      В теплом теле ребрышки худые

      И напрасный влажный блеск зрачков.

      Маком бровки мечен путь опасный.

      Что же мне, как янычару, люб

      Этот крошечный, летуче-красный,

      Этот жалкий полумесяц губ?..

      Не серчай, турчанка дорогая:

      Я с тобой в глухой мешок зашьюсь,

      Твои речи темные глотая,

      За тебя кривой воды напьюсь.

      Ты, Мария, – гибнущим подмога,

      Надо смерть предупредить – уснуть.

      Я стою у твердого порога.

      Уходи, уйди, еще побудь.

13–14 февраля 1934

      «Твоим узким плечам под бичами краснеть…»

      Твоим узким плечам под бичами краснеть,

      Под бичами краснеть, на морозе гореть.

      Твоим детским рукам утюги поднимать,

      Утюги поднимать да веревки вязать.

      Твоим

9

Часть текста утрачена.

10

Часть текста утрачена.