Бунин, Дзержинский и Я. Элла Матонина

пусть «милой», но была именно она. А Екатерина Акимовна никогда не посягала на права хозяйки дома, которую любила за массу других убедительных достоинств.

      – О Господи! – раздался голос Санина. Сильно косолапя, он вкатился в комнату. – Господи милостивый, благослови раба Своего Александра на подвиг! – обратился он к висевшей в углу комнаты иконе Спасителя, вывезенной из Москвы как память о матери. Три раза осенил себя крестным знамением и повернулся к жене и сестре, которые об упомянутом «подвиге» спрашивать не торопились, так как знали за Сашенькой манеру преувеличивать, фантазировать, мистифицировать, впадать в экзальтацию. И при этом он жил не одной ролью, а целым сонмом образов. – Я приглашен в Ла Скала, в Милан. Впервые! Удостоен!

      – Милан? Город без физиономии, без своего характера. После Парижа, Барселоны, даже Петербурга, – небрежно бросила Екатерина Акимовна, любившая иронизировать над любимым братом, возвращая его к действительности.

      Санин мгновенно приутих, посмотрел на жену:

      – Но это Ла Скала! Обо мне прознал дирижер Артуро Тосканини.

      – От кого?

      – От итальянцев, певших в моих постановках в Испании.

      – Сашенька, родной, видишь, как слава о тебе по земле расходится, – Лидия Стахиевна обняла его и стала развязывать бант на рубашке, сшитый ему собственноручно вместо галстука, вечно сползавшего набок.

      – Лидуня, дело не в славе. Ты его не балуй, он и так гарцует не хуже сицилийских скакунов.

      – Вот именно… Потому и возникла симпатия… – Лидия Стахиевна помолчала и без всякой иронии продолжила: – Между великими мужами. Да, да, Саша, – остановила она сделавшего движение мужа, – существует сродство сердец и характеров. Это – одно из чудес природы. Тосканини, как и ты, стремится к художественной целостности спектакля. Он, конечно, ценит примадонн, но не помешан на них. Думаю, вы будете работать вместе. Но взаимная симпатия великих бывает двух залогов, действительного и страдательного. Тебе предстоит распознать ее и завоевать.

      – Я очень волнуюсь и боюсь. Тосканини – велик! Он спас главную сцену Италии после Первой мировой войны.

      – А ты вспомни Барселону. Ла Скала – великий театр и жестокий. Но покорить, например, Барселону было не легче. Ты вез десять русских опер, пели русские солисты с испанским хором. Одни не знали русского языка, другие – испанского. А оперы какие! Великие и мало знакомые даже русскому зрителю. Сам говорил, что совершил «художественный поход»… И он был русский, ведь до тех пор в Испании немцы и итальянцы царствовали…

      Лидия Стахиевна закашлялась. Муж и Екатерина Акимовна замерли.

      – Ты, Лидуша, опять не спала сегодня ночью, кашель мучил? – подошла к ней Екатерина Акимовна. – И правда, Саша, ну что ты волнуешь Лиду! Ей ведь вредно много говорить. Справишься ты. Не с такими делами справлялся. Мы с Лидой всю жизнь будем помнить, как ты на первой репетиции в Барселоне взобрался на стул, собрал всех хористов и читал им по бумажке испанские слова, а когда что-нибудь не выходило,