Каменный Пояс. Книга 2. Наследники. Евгений Александрович Федоров

еще раз бережно пересчитала золото, крепко увязала его в платочек, но не уходила, чего-то выжидала…

      – Ты чего же? – удивленно посмотрел на нее Прокофий. – Аль забыла что, иль недовольна?

      – Что ты, батюшка, уж как и довольна, как и довольна. Спасибо, кормилец!

      – Тогда что же?

      Цепким взором старуха окинула горки медных семишников и вдруг робко попросила:

      – Дозволь, батюшка, их заодно… Все равно тебе-то ими некогда заниматься. Отдай, касатик!

      – Да ты что ж, сдурела, старая? Ведь это денежки, а денежки счет любят!

      Бабка кинулась хозяину в ноги.

      – Милый ты мой, осчастливь старую! – Она залилась горькими слезами, словно потеряла дорогое…

      Прокофий неожиданно для себя снова зажегся озорством.

      – Слушай, матушка, так и быть, пусть по-твоему! – сказал он вдруг. – Только уговор такой: унесешь сама до вечера все семишники – твои, не унесешь – пиши пропало. Все заберу, и золото! Идет, что ли?

      На своем веку ростовщица не мало повидала денег: и золотых, и серебряных, и медных. Понимала она, какой непосильный груз предстоит ей перетащить на своих костлявых плечах, но жадность старухи оказалась сильнее благоразумия. Она торопливо извлекла из угла пыльный мешок и стала сгребать семишники. Демидов с любопытством наблюдал за старой. «Откуда только взялось такое проворство?» – думал он.

      А старуха торопилась. Насыпав мешок, дрожа от натуги, она вскинула его на плечи и поплелась к воротам… Шла шатаясь, тяжелый мешок из стороны в сторону бросал ее щуплое, сухое тело. Из окон, из дверей выглядывали любопытные холопы: «Что только еще надумал наш чудак?»

      Несмотря на тяжесть, старуха осилила двор и вышла за ворота.

      – Куда ж ты? – крикнул вслед Демидов. Но бабка и не отозвалась.

      Она сволокла мешок с медяками домой, вернулась снова. Жадно загребая, насыпала побольше звенящих монет. Изнывая под тяжестью и хрипя, уволокла и второй мешок; прибежала за третьим.

      – Бросай, старая: не успеешь, вишь – солнце совсем на березе повисло! – закричал Прокофий.

      – Э, нет, батюшка, ты уж не жадничай! Уговор дороже денег! – отозвалась старуха.

      Из жалости он помог ей вскинуть на плечи третий мешок с семишниками.

      Старуха вошла в азарт: шустро и быстро заторопилась по двору. Досеменив до калитки, она неожиданно зацепилась за порожек и упала носом в землю.

      – Эй, вставай, матушка! – сжалился над ней Демидов. – Бог с тобой, бери все. Сейчас мои холопы перетаскают…

      Он смолк и в удивлении подошел к старухе.

      – Холопы! – закричал он. – Помогите бабке…

      Но помогать не пришлось. Старуха лежала недвижимо. Сбежавшиеся слуги повернули ее лицом кверху. В нем не было ни кровинки, ростовщица была бездыханна.

      – Успокойсь, хозяин. – Слуги сняли шапки и набожно перекрестились.

      Они осторожно приподняли ее, отнесли в сторону и положили на землю, скрестив ей на груди руки.

      Неподвижная, умиротворенная старушонка потухшими глазами удивленно смотрела в голубое