Наше будущее. Джей Эшер

с ней. Келлан и Тайсон пошли прогуляться, а мы с Джошем отправились искать Кларенса и Миллисент. Это была супружеская пара, их имена мы однажды обнаружили на двух соседних надгробиях. Супруги умерли в один день, когда им было уже далеко за девяносто. Нам страшно понравилась мысль, что им ни одного дня не пришлось прожить друг без друга. Мы воспользовались их именами, чтобы подшутить над Келлан и Тайсоном, и потом имя Миллисент стало моим паролем.

      Мы стояли перед их надгробиями, когда Джош вдруг сказал:

      – Эмма, ты мне очень нравишься.

      – Ты мне тоже очень нравишься, – улыбнулась я.

      – Это хорошо, – сказал он и вдруг шагнул ближе, словно намереваясь поцеловать меня.

      Но я отшатнулась:

      – Нет, – сказала я, качая головой. – Нет, для меня ты… Джош.

      И в ту секунду, когда слова вылетели у меня изо рта, я поняла, какую боль причинила ему.

      На самом деле я хотела сказать, что всю мою жизнь Джош был тем единственным человеком, на которого я всегда могла положиться. Если бы что-то не заладилось между нами, я знала, что могла бы потерять его. Но, стараясь сберечь нашу дружбу, я все равно его потеряла.

      Я лежу на кровати, закрыв глаза, и в первый раз за весь день позволяю усталости овладеть мной.

      Через какое-то время внезапно просыпаюсь, потому что меня зовет мама.

      – Эмма! – кричит она снизу. – Ты меня слышишь?

      – Да. – Я сажусь на постели, протирая глаза.

      – Пришел Джош. Я сказала ему, что он может подняться к тебе.

      14://Джош

      Перед дверью в комнату Эммы я делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться, но разжать стиснутые кулаки мне все же не удается. В последний раз, когда я видел Эмму, руки Грэма шарили у нее под рубашкой. Я не хотел идти сюда сегодня, но мне нужно узнать, что она прочитала про мое будущее. Я хочу доказать, что все это – розыгрыш, посоветовать Эмме больше не обращать внимания на эту чепуху и снова вести себя так, словно я не живу в соседнем доме.

      Эмма сидит на краю кровати, на ней все еще ее черно-оранжевая форма для бега. Волосы растрепаны, а одна щека помята: похоже, она только что проснулась. Она слабо улыбается, но старается избегать моего взгляда.

      Наконец она качает головой:

      – Мне очень жаль, если…

      – Мне без разницы, – говорю я, глядя на ее компьютер. – Просто забудем про все это.

      – Я уверена, что сделала тебе больно, но я просто хотела, чтобы ты знал…

      – Мне не было больно, – говорю. – Я просто удивился, поскольку ты вроде бы собиралась порвать с ним.

      – Вообще-то это не твое дело, – отвечает Эмма, – но я на самом деле собираюсь вскоре бросить его.

      – Ага, понятно, тебе просто хотелось, чтобы кто-то еще разок подержался за титьки?

      В ее глазах вспыхивает гнев, и я понимаю, что зашел слишком далеко.

      – Скажи спасибо, что я добрый человек, – говорит Эмма. – Я притворюсь, что не слышала этого. Знаю, почему ты так сказал, но…

      – И почему же я это сказал? –