Скука прекрасной Бурруджун. Ярослава Осокина

наряд изрезан на несколько больших кусков.

      Следом за ней в комнату входила Лали-наан-Шадиш. Увидев поразительную картину, девушка вскрикнула еще громче и, позабыв о нарумяненных щеках, прижала ладони ко рту, с ужасом перевела взгляд на будущую госпожу.

      Та, впрочем, уже оправилась от первого потрясения, и приказав Лали-наан-Шадиш замолчать и собрать шелковые платья, быстро закрыла изрезанный наряд ширмой.

      – Собери здесь всех дам, – подождав, пока девушка соберет платья и разложит их в прежнем порядке, приказала Бурруджун. – Немедленно собери и ничего не говори. Хотя… скажи, что я хочу музыку послушать, пусть принесут инструменты.

      Она вздохнула, взглянув на испуганное личико Лали-наан-Шадиш, так похожей на ее младшую сводную сестру, и мирно сказала:

      – Не бойся, все будет хорошо. Я все поправлю.

      Спустя некоторое время дамы собрались в покоях Бурруджун. Музицировавшие дамы начали было настраивать инструменты, но будущая госпожа взмахом руки остановила их. Лали-наан-Шадиш она сказала сесть у дверей.

      Сама же устроилась так, чтобы видеть их всех.

      – Я собрала вас, чтобы кое-что показать, – насмешливо блестя глазами, сообщила Бурруджун. – Думаю, вам это не понравится, но постарайтесь сдержаться.

      Она склонив голову внимательно изучила их, остановившись на явно возбужденной Моне-дар-Ушшада, и вздохнула. Лицо Бурруджун выглядело сочувствующим и опечаленным.

      – Не хочу вас пугать, но сегодня ваши жизни висят на очень тонком волоске. Боюсь, что вы можете не пережить следующий день.

      Дамы сразу прекратили обычный для них гомон и озадаченно воззрились на будущую госпожу. Бурруджун встала и отодвинула ширму, так что дамы смогли увидеть разрезанное платье. Ахи и вскрики девушка прекратила взмахом руки, нахмурившись. Она снова задвинула ширму и села на прежнее место, покойно сложив ладони на коленях.

      Некоторое время она молча смотрела в пол, и эти мгновения Мона-дар-Ушшада и те дамы, что помогали ей, испытывали ни с чем не сравнимое удовольствие, известное победителям при виде унижения противника. Это чувство пропало, едва Бурруджун подняла голову и, спокойно глядя на них, заговорила.

      – Те, кто сделал это, – а я знаю, кто это был, ибо подумав и вспомнив, кто и что сегодня вечером делал, можно легко вычислить виновника происшествия… Так вот, те, кто сделал это, думали, что плохо будет мне, – Бурруджун сочувственно улыбнулась. – Но, к сожалению, эти дамы ошиблись.

      Она снова оглядела их, манерным жестом прижав рукав к губам. Некоторые из дам вспыхнули, поняв, что Бурруджун передразнивает их.

      – Правитель Шашатана не поверит тому, что его невеста ни с того ни с сего вдруг испортила свадебный наряд. А так как он очень умен, то сразу поймет, кто мог это сделать. Как вы думаете, он будет выяснять, вы все этим занимались, или только трое? И будет ли он искать этих виновников?

      Бурруджун сделала паузу, невозмутимо смотря в их искаженные ужасом