Рождение императора. Дарья Викторовна Еремина

чуть наклонился отец.

      – О нашей свадьбе, – засмеялась мама. Отец вскинул брови и тоже пожал плечами.

      – Сначала не до этого было, а потом как-то не собрались…

      Я снова вспомнил подслушанный разговор годовалой давности. Тогда я не придал этому значения, но теперь все встало на свои места. Точно… отец предлагал, но мама отказывала из-за «интрижек отца». Я нахмурился, отворачиваясь.

      Через несколько минут появился Император и Кларисс. Я обмер, привстав. Это была не Кларисс.

      Нет, это была Кларисс! Но она была такая… это была не она.

      Зал поднялся в оглушительном крике, свисте, аплодисментах. Ранцесс и полукровка медленно, с застывшими улыбками на лицах, спускались по левой лестнице в море ковра. Я во все глаза смотрел, пытаясь понять. Я знал ее всю жизнь…

      – Это колье!

      – А? – Целесс обернулась ко мне, не переставая улыбаться.

      – Колье! – крикнул я ей на ухо.

      – Что колье? – не поняла она. Я мотнул головой.

      Крики заглушила музыка. В головах присутствующих (я был уверен, что во всех Объединенных Землях) пронеслась счастливая улыбка Императора, его приветствие и благодарность. Наверное, я что-то пропустил, через треть залы пытаясь мысленно дотянутся до колье Кларисс.

      – Андрес… – осекла меня Целесс, и я обернулся. Духота сводила с ума, я казался себе рыбой, выброшенной на берег. – Пойдем на балкон, если хочешь.

      Я быстро кивнул и поднялся, но вместо того, чтобы пойти за Целесс, направился к Кларисс.

      – Это колье… – проговорил я, краснея. Кларисс обратила на меня сверкающий взгляд и улыбку.

      – Андрес! – воскликнул Император. Я был готов провалиться сквозь этот императорский пол. Выудив из себя какие-то поздравления, я улыбался, краснея и бледнея одновременно.

      – Дашь? – нашел я единственно слово, оставшееся в памяти. Кларисс засмеялась так звонко, что заложило уши. Я почувствовал руку на плече и обернулся. Это была Целесс.

      – Дам, Андрес. Напомни только, – улыбалась наша новая императрица, сегодня абсолютно не похожая на кузнечика.

      Целесс тянула куда-то назад, и я сдался.

      – Ты неисправим! – ругалась она, когда мы остались одни в сравнительной тишине и прохладе. За перилами в сумерках таился яблоневый сад, где мы провели немало дней в детстве. Я обернулся к подруге.

      – Это колье! – сказал я уверенно.

      – Ну, пусть, колье! – согласилась она. – Зачем сейчас об этом?

      – Ты представляешь, сколько всего там накручено, если простой креацин делает из страшной полукровки полноценную ланитку?

      Целесс подняла брови. «Страшная полукровка» – вот что ты думаешь о Кларисс на самом деле – говорили ее смеющиеся глаза. Я и сам засмеялся.

      Душно там – невыносимо. Сквозь стекло я наблюдал за пирующей залой. Целесс облокотилась на перила рядом. Я нашел за столом спины мамы с отцом. Целесс пристально наблюдала за мной, и я обернулся:

      – Что?

      – Ты ненормальный.

      Ненавижу это! Терпеть не могу, когда обзывают