Лакки Старр и большое солнце Меркурия. Айзек Азимов

воинственно заворчал и ударил кулаком по прочному пластику своих серебряно-золотых сапог. (Кричащие многоцветные сапоги не наденет никто, кроме фермера с Марса, но ни один марсианский фермер не выйдет без них. У Верзилы их был десяток, и каждая следующая пара ярче предыдущей.)

      Дэвид сказал:

      – Что ж, повидаемся с доктором Певерейлом. Он ведь глава обсерватории?

      – Глава всего Купола, – сказал доктор. – Он и правда заметно постарел. Рад добавить, что он ненавидит Зертейла не меньше любого из нас, но ничего не может сделать. Не может спорить с сенатором. Интересно, а может ли Совет? – мрачно закончил он.

      Старр ответил:

      – Думаю, да. А теперь напоминаю: я хочу увидеться с Майндсом, как только он проснется.

      – Хорошо. Будьте осторожны.

      Счастливчик с любопытством взглянул на него.

      – Будьте осторожны? Что вы этим хотите сказать?

      Доктор Гардома покраснел.

      – Просто фигура речи. Я так всегда говорю. Ничего не имею в виду.

      – Понятно. Ну что ж, до встречи. Пошли, Верзила, и перестань хмуриться.

      Доктор Лэнс Певерейл пожал им обоим руки с энергией, которой они не ожидали в таком пожилом человеке. Его темные глаза смотрели серьезно и озабоченно и казались еще темнее из-за нависавших седых бровей. Волосы, все еще густые, почти сохранили первоначальный цвет, став серо-стальными. Больше всего его старили морщинистые щеки, на которых отчетливо выделялись скулы.

      Он говорил медленно и негромко:

      – Простите, джентльмены; я чрезвычайно расстроен тем, что сразу после вашего прибытия в обсерваторию произошло это ужасное событие. Я во всем виню себя.

      – Для этого нет причин, доктор Певерейл, – сказал Дэвид.

      – Вина моя, сэр. Мне следовало самому встретить вас… Но мы следили за исключительно интересным и очень необычным протуберанцем, и я позволил своим профессиональным интересам помешать проявлениям гостеприимства.

      – Ну в любом случае вы прощены, – сказал Счастливчик и искоса с юмором взглянул на Верзилу, который с раскрытым ртом слушал поток слов старика.

      – Мой поступок непростителен, – говорил старый астроном, – но мне приятно, что вы пытаетесь. Я приказал приготовить для вас помещение. – Он взял их за руки и повел по ярко освещенному коридору Купола. – У нас тесно, особенно после прибытия доктора Майндса с его инженерами и… и других. Но все же вам будет приятно иметь возможность отдохнуть и даже поспать. Я уверен, вы также захотите поесть, и вам принесут пищу. Завтра у вас будет возможность познакомиться со всеми, а у нас – узнать причину вашего приезда сюда. Для меня вполне достаточно того, что за вас ручается Совет Науки. Мы устроим нечто вроде банкета в вашу честь.

      Коридор постепенно вел вниз, они углублялись в жилые помещения Купола под поверхностью Меркурия.

      Дэвид сказал:

      – Вы очень добры. Возможно, я смогу осмотреть и обсерваторию.

      Певерейл, казалось, этому обрадовался.

      – В этом я к вашим услугам, и уверен,