Лакки Старр и большое солнце Меркурия. Айзек Азимов

вибрацию.

      Майндс на ходу продолжал вслух размышлять о планете. Он сказал низким напряженным голосом:

      – Ненавижу Меркурий. Я здесь шесть месяцев, два меркурианских года, и меня тошнит от него. Я не думал, что и половину этого срока пробуду, но вот уже шесть месяцев, а ничего не сделано. Ничего. Все тут неправильно. Самая маленькая планета. Самая близкая к Солнцу. Только одна сторона обращена к Солнцу. Вон там, – он указал на свечение короны, – солнечная сторона, там так жарко, что плавится свинец и закипает сера. А вон там, – рука дернулась в противоположном направлении, – единственная в системе поверхность, которая никогда не видит Солнца. Все здесь жалкое и ничтожное.

      Он замолчал, чтобы перепрыгнуть через мелкую, шести футов шириной щель, напоминание о каком-то древнем меркуротрясении, шрам, который в отсутствие ветра и дождей так и не смог залечиться. Прыгнул он неуклюже – землянин, который и на Меркурии большую часть времени проводит при земном тяготении под Куполом обсерватории.

      Увидев это, Верзила неодобрительно щелкнул языком. Они со Счастливчиком преодолели трещину, едва заметно увеличив шаг.

      Спустя четверть мили Майндс неожиданно сказал:

      – Можно увидеть отсюда, мы как раз вовремя.

      Он остановился, наклонился вперед, замахал руками, восстанавливая равновесие. Верзила и Старр остановились с небольшим подскоком, разбросав немного камней.

      Майндс выключил свой фонарь и указал куда-то рукой. Дэвид и Верзила тоже выключили фонари и увидели в темноте, там, куда указывал Майндс, белое пятно неправильной формы.

      Яркое пятно, ярче любого рассвета на Земле.

      – Отсюда лучше всего смотреть, – сказал Майндс. – Это вершина Черно-Белых гор.

      – Они так называются? – спросил Верзила.

      – Да. Видите почему? Горы находятся вблизи ночной стороны терминатора – это граница между темной и солнечной сторонами.

      – Я это знаю, – негодующе сказал Верзила. – Вы думаете, я невежда?

      – Просто объясняю. Есть небольшой район вокруг Северного полюса и другой – вокруг Южного, тут терминатор почти не сдвигается при вращении Меркурия вокруг Солнца. Ближе к экватору терминатор перемещается за сорок четыре дня на семьсот миль в одном направлении, потом в следующие сорок четыре дня назад на семьсот миль. Тут он передвигается всего на полмили, поэтому здесь подходящее место для обсерватории. Тут Солнце и звезды остаются на месте. Черно-Белые горы так расположены, что освещаются только наполовину. Когда Солнце уходит, свет ползет по их склонам вверх.

      – А теперь, – прервал его Старр, – освещена только вершина.

      – На один-два фута, да и это скоро исчезнет. Один-два земных дня будет темно, потом свет снова появится.

      Пока он это говорил, белое пятно уменьшилось, превратилось в точку, горящую, как яркая звезда.

      Трое людей ждали.

      – Отведите взгляд, – посоветовал Майндс, – чтобы глаза привыкли к темноте.

      Через несколько долгих минут он сказал:

      – Хорошо, посмотрите снова.

      Счастливчик