Бремя обречённых. Степан Мазур

подсвечивая каждую деталь предыдущего дня: тысячи павших воинов и магов нашли своё пристанище у опустевших тёмных стен среди знамён и штандартов. И эльфийский предводитель был не в силах свершить над павшими ритуал перехода. Вздумай он остаться под этими стенами хоть на месяц и работай могильщиком без устали каждый час, он не в силах был похоронить тела в каменной земле. Как не в силах собрать и гигантский костёр для всех.

      – Боги мне в свидетели, я не в силах тому помешать, что падальщикам достанутся ваши тела, друзья мои и враги! – Закричал Ариан с башни ветру. – Не вините меня в том. Ибо я проклят одиночеством! Вздумай этот мир уцелеть, выжившие вернутся сюда и поставят вам памятник! Всем, кто отдал жизни ради того, чтобы жили прочие воздастся по памяти!

      Ощутив, как же глупо звучат его слова на ветру, одиночка замолчал. Переборов новый порыв зареветь навзрыд, Ариан спешно покинул академию. Стараясь не смотреть на павших, он слепо пошёл на юго-восток, перебирая по пути фляги. Вода была не во всех, на донышке. Но как же жадно хватал о драгоценные капли губами. А затем опуская взгляд от неба, он вновь видел грязь и кровь на земле. Поднимал взгляд в новой попытке напиться, и заставал лишь бесконечное золотое небо.

      Этот проход по телам длился несколько лиг. Опомнившись, что более под ногами нет тел, Ариан осмотрелся. Поле обозначило серые фигуры. Он шёл прямо навстречу волкам!

      Эльф достал Алый лук с шеи. И попытался его активировать. Но брелок не хотел увеличиваться в размерах. Эльф вдруг понял, что не хочет больше убивать.

      – Волки… хотя бы они должны жить в этом месте. – Решил маршал.

      Эльф убрал брелок. Не стал бежать и за другим луком к полю боя. Не стал обнажать клинка. Он просто пошёл прямо на стаю, ибо больше не видел никакого смысла жить, забирая жизни. То путь Владыки.

      Вожак волчьей стаи повстречал эльфа по дороге. Серые и синие глаза встретились. Стая обступила эльфа полукругом и собиралась привычно замкнуть круг, нападая каждый с края.

      – Сегодня никто не умрёт. – Глухо обронил эльф. – Ни я, ни вы. Достаточно жертв.

      Язык матёрого волка дёргался, высунутый из пасти. Хищник остывал после долгого забега, восстанавливая дыхание. Он готов был сорваться в бой первым: удачный прыжок собьёт с ног, челюсть схватит за горло, когти на задних лапах распорют живот… что может быть проще в охоте?

      Но Ариан не отпускал взгляда. Он больше не испытывал страха. Весь ужас остался в прошлом дне, растворился в ночи. Эльф знал, что лучшее, что может сделать, это не смотреть в глаза вожаку. Знал и то, что лучше довериться огню, опаляя волкам шкуры или залезть на дерево, пережидая, пока стая уйдёт. Пусть ни единого дерева на всю степь не было, как и времени на создание факела, эльф знал, как надо выживать. Но проблема была в том, что выживать он больше не хотел.

      Напротив, он искал смерти.

      «Оборви всю мою боль внутри», – прочитал в глазах вожак стаи. Но не пожелал стать палачом эльфа. Вожак словно почувствовал бесконечную душевную боль, терзающую ушастого.