Ромас. Морские рассказы. Алексей Макаров

Ну, что, давай достань вон ту, холодненькую, которая там, за окошком стоит.

      От такого предложения Пётр был не вправе отказаться.

      Он приоткрыл окно и достал оттуда бутылку, стоящую между рамами, которая оказалась очень даже холодненькой.

      Налили по стопке, и тут же выпили.

      Филипповна все беспокоилась обо мне. Она постоянно накладывала в мою тарелку, то картошки, то маринованной рыбы, то сервелат, то красную икру. Со словами:

      – Кушай, кушай, кушай, ты же устал, тебе надо отдохнуть. И не дай Бог, заболеть. Ты же весь промок в наших снегах.

      А потом пошел разговор и о жизни.

      Выпили и вторую бутылочку, которую Петя достал из-за окна. За этими разговорами съели почти полстола, что было накрыто. Потом с подоконника достали всю оставшуюся закуску и принялись за третью бутылочку.

      Когда и этого не хватило, то Петруха сбегал к себе в комнату, принес оттуда еще одну, такую же холодненькую.

      Закончилось все тем, что как я пробирался в свою комнату, где мне была застелена кровать, я уже не помнил. События оставшегося вечера остались только кадрами, как в немом кино.

      Утром я проснулся оттого, что Филипповна теребила меня за плечо:

      – Тебе-то на работу надо будет сегодня идти? Что-то ты вчера, как я помню, мне об этом говорил.

      – Наверное, надо, я же сюда на работу приехал, – еле ворочая языком, пытался я сопротивляться Филипповне.

      Но Филипповна не отставала:

      – Давай. Тогда вставай и иди, умывайся.

      Умываться пришлось в кладовке.

      Для меня, городского жителя, привыкшего к коммунальным удобствам, тут было все неожиданно.

      На стене висел алюминиевый умывальник с соском. В него надо было из ведра налить воды, и поднять сосок, чтобы из того потекла вода. А чтобы она не забрызгала башмаки, то ноги надо было расставлять очень широко. А мне с бодуна, это было проблематично.

      Только я приспособился к предметам туалета, как зашла Филипповна и дала мне полотенце. Хорошо, что зубная щетка и мыло у меня были свои.

      Я умылся, одел свитер, куртку и сбегал в туалет.

      На улице было не холодно. Было минус четыре, пять градусов. Вокруг блестел снежок, отблескивая желтыми искрами от фонарей, которые были установлены вокруг дома. Хоть дом и стоял на отшибе, но освещение вокруг него было сделано сносное. В темноте дорогой в туалет не ошибешься. Особенно если приспичит.

      Бодренький, после такой пробежки на улицу я вернулся в дом. Даже жить стало веселей, не смотря на вчерашние возлияния.

      В течении моего отсутствия, Филипповна приготовила завтрак и ждала меня за роскошным столом.

      На завтрак, опять же, была та же самая картошка с мясом, где было, наверное, больше мяса, чем картошки, кусок аппетитного, разогретого белого хлеба. Как потом оказалось, что этот хлеб был из консервных банок.

      Несколько кусков такого хлеба она положила передо мной с кружкой очень крепкого чая.

      Чай был почти черного цвета,