Генерал-адъютант Николай Николаевич Обручев (1830–1904). Портрет на фоне эпохи. Олег Айрапетов

левые верили в то, чего не могло быть. Одни не прощали реформаторов за слухи, другие – за их необоснованность. Д. А. Милютин вспоминал о судьбе этих людей: «Репутация „красного“ была непреодолимою преградою на служебном пути… Сколько других людей, дельных, даровитых, было таким же образом потеряно для службы»²¹⁶.

      Это был рецидив предшествующего правления. Генерал-адъютант граф П. Х. Граббе отметил в своем дневнике 1 (13) марта 1859 года: «В последней повести в „Современнике“ И. Тургенева, не лучшей из них, попалось мне выражение очень меткое, о роде ощущений почти всех даровитых людей в прошлое тридцатилетие от 1825 года: „Мы жили, чтобы уцелеть“. И сколько их не уцелело! Одни и многие погибли совсем, другие скрыли, как преступление, лучшие дары свои и помыслы»²¹⁷. Тем, кто после этого начал открывать свои мысли и дарования первыми, пришлось несладко.

      Именно в конце пятидесятых – начале шестидесятых годов Обручев получил репутацию стойкого либерала, «красного», которая отразилась на его карьере. Уже в ХХ веке, с легкой руки М. К. Лемке, некритически воспринявшего слова А. А. Слепцова²¹⁸, эта репутация способствовала рождению легенды о близости Н. Н. Обручева к организации печатания номеров «Великорусса», о демонстративном отказе подавлять мятеж в Литве и т. д. Считаю необходимым задержаться и рассмотреть этот период жизни Обручева, который я назвал бы легендарным²¹⁹. Это тем более важно сделать, что в письмах «позднего» Обручева нет ни тени симпатии к республиканскому строю, ни намека на отрицание монархии, ни следа сомнения в целесообразности владения той же Польшей.

      На недостоверность слов Слепцова одной из первых в отечественной историографии совершенно верно указала Н. Н. Новикова. Так как с 7 мая 1860 года по 30 октября 1861 года Н. Н. Обручев находился в заграничной командировке, он «…не мог принимать практического участия в создании, издании и распространении номеров „Великорусса“, выходившего с июля по октябрь 1861 года в Петербурге, и не мог являться реальным членом Комитета „Великорусса“»²²⁰.

      В деле л. – гв. Измайловского полка поручика В. А. Обручева – двоюродного брата Николая Николаевича, действительно связанного с «Великоруссом», нет упоминания о полковнике Обручеве (Особое присутствие Правительствующего Сената для суждения дел о государственных преступлениях и противозаконных сообществах), как, впрочем, и в следствии по «Великоруссу». Но слухи все же ходили, отражением их является информация, полученная III отделением в результате перлюстрации письма неизвестного отправителя от 7 декабря 1861 года: «Третьего дня получено в Сенат новое повеление судить полковника Обручева (генерального штаба, бывшего редактора „Военного сборника“) и двух других офицеров Генерального штаба за распространение последних известных тебе (адресату. – О. А.) публикаций. Хорошо, что по крайней мере не военным судом»²²¹. Тон письма указывает на антиправительственный по настроению источник. Естественно, это порождало настороженное отношение к Обручеву со стороны консерваторов, тем более что во время своего