Ольф. Книга вторая. Петр Ингвин

выло и стонало, мы поочередно отхлебывали, ладонь обнимала талию прижавшейся девушки… Феличита.

      Челесту пробило на разговоры:

      – Нон вольо риторнарэ а каза, вольо прэндэрэ иль воло кон тэ. Сэ бизоньа партирэ рер пьянэта альтра – прэго.*

      *(Не хочу возвращаться, хочу улететь с тобой. Если понадобится лететь на другую планету – я готова)

      Приходилось кричать друг другу в ухо. Нет, все же здесь совсем не романтическое место. Если подспудная мыслишка о поцелуе имелась, то сгинула от простого соображения, что если вдруг повторю подвиг коробки с пиццей-птицей, то облегчусь отнюдь не сыром и тестом.

      – Хватайся за меня! – сообщил я прижавшемуся к губам маленькому ушку.

      Возвращение вышло подобно Парижскому: Челеста висела у меня на спине, руки обнимали сзади за шею (в одной заодно удерживалось вино), ее тыл так же сверкал, показывая прошлому все, что о нем думает (злой ветер все же задрал платье), а я с ней и своей бутылкой в одно невероятное движение влетел в теплый уют корабля.

      Вот теперь, после прыжка в жуть, можно было поцеловаться.

      Напарница руководствовалась другими соображениями. Она уселась на полу, привалилась к будуару и вытянула вперед прямые ноги. Покачивая ступнями и постоянно прихлебывая, девушка продолжила непонятную тираду «за жизнь».

      – Ми авэванно пер нулла..*

      *(Меня ни во что не ставили.)

      Тоскливый взгляд переползал с меня на бутылку и обратно. Неприятное сравнение.

      – Адессо ми анно пер морто. А ке скопо ди риторно?*

      *(Сейчас меня считают мертвой. Зачем возвращаться?)

      Кажется, что-то про Одессу говорит. Хочет в Одессу? Нет, милая, не сейчас. Для столицы юмора сейчас нет ни денег, ни настроения.

      – Давай погуляем, – сказал я.

      Поступившее от меня предложение приняли беспрекословно. Еще бы, если ни бельмеса не понимаешь.

      Парк Горького отпугнул количеством народа, и я уже почти выбрал дебри Измайловского, над которым как раз оказались, но тоже передумал. У человека день рождения, нужно дарить впечатления. К тому же платье, которое ей так нравится – его нужно кому-то показывать, иначе – в чем смысл?

      Пойти в клуб? А если что-то произойдет, и потребуются документы? В музей? Не тот настрой. И у подружки что-то слишком ноги подкашиваются. Не крепковато для нее винцо? Хотя, чтоб свалить итальянца, это надо постараться, у них вино входит в каждый обед и ужин неотъемлемой частью – как у нас «третье», то есть чай или компот. Потому даже машину водить разрешено с достаточным количеством промилле.

      Мы вышли на набережной. Лучше просто пройтись по центру столицы, чем специально что-то придумывать. По пути само придумается. Мы шли в обнимку, напарница что-то лепетала, иногда прикладывалась к бутылке. Я наслаждался жизнью. Солнце, родина, опять же ладонь на чудесной талии… Красивая подружка и свобода, помноженная на всемогущество – что еще нужно мужчине?

      Главная мужская радость – дарить радость женщине. И я дарил. И ее принимали. Тоненькая